— Какие люди! — нарочито громко сказал лунный близнец, вплотную подходя к девушке. Одной рукой он по-хозяйски обнял ее за талию, вторую заложил себе за спину.
— Приветствую, — на лице Поно не дрогнул ни один мускул, а голос остался спокойным.
— Чем обязаны? — Сильвер посмотрел темнокожему прямо в глаза.
— У нас сломался душ, гос… — Хоа хотела сказать «господин», но сама себя оборвала, поспешно продолжив, — пришла домой, а бочонок с водой лопнул, не помыться. В такую жару настоящая катастрофа, — она нервно рассмеялась. — Тебя не было. Пришлось вызывать подмогу. Поно оказался ближе всех.
От Сильвера не укрылась натянутость в ее голосе.
— Пара минут, там делать нечего, — пожал плечами Поно, сверкнув белоснежной улыбкой.
— Спасибо, что выручил, — вежливо кивнул лунный близнец.
— Всегда пожалуйста, — в тон ему ответил Поно.
Повисла пауза. Сильвер рассматривал нежданного гостя, тот тоже не отводил взгляд, а Хоа переминалась с ноги на ногу, словно устала стоять.
— Ну, я пойду, — наконец, нарушил тишину Поно. — Если что, обращайтесь. До встречи, мура каникани, — крикнул он, отойдя на добрый десяток шагов.
Хоа вздрогнула. Сильвер почувствовал, как напряглась ее спина под его ладонью.
— Он ведь знает, что я понимаю ваш древний язык? — спросил лунный близнец, склонившись к уху девушки. Та не ответила, и он игриво чмокнул ее в мочку: — Да расслабься. Ну, нравишься ты Поно, что такого. Так даже веселее, разве нет? Когда на твое сердце претендуют сразу двое?
Островитянка вырвалась из его объятий и посмотрела не то гневно, не то изумленно.
— Ты хоть к чему-нибудь в жизни относишься серьезно, господин?
В вопросе отчетливо прозвучал укор. Его природу Сильвер не понял.
— Вообще-то, это я должен сердиться. Прихожу домой, а ты тут любезничаешь с этим типом.
Он щелкнул Хоа по носу, надеясь превратить все в шутку. Не вышло. Девушка только пуще разошлась: вздернула подбородок и на всех порах устремилась в дом.
— Эй, ну, что такого я сказал?
Парень тяжело вздохнул и упер руки в бока. Постояв перед входом еще пару томительных минут, он, наконец, вошел в хижину. Остаток вечера они провели странно. Хоа обиженно сопела, усиленно грохоча посудой в кухне. Он развалился на кровати и молча наблюдал за ней. Пытался понять, в чем собственно виноват и чем заслужил осуждение. Потом устал и решил помириться. Устроился поудобнее и принялся провожать взглядом малейшее движение Хоа. В конце концов, она не выдержала.
— Что? — с плохо скрываемым раздражением спросила островитянка.
Сильвер победно улыбнулся.
— Проиграла.
На мгновенье она закатила глаза к потолку.
— Не смешно, господин.
Обиды в ее голосе уже не было, но напряжение ушло не до конца.
— А, по-моему, очень даже.
Парень положил ногу на ногу и скрестил руки на груди.
— И почему же?
Хоа продолжала кружить по кухне.
— Ну, как. Ты, я, красавчик Поно. Такой классический любовный треугольник, не находишь?
Его улыбка стала еще шире, а девушка вдруг замерла.
— Что ты сказал?
— Говорю, треугольник намечается. Прямо как у людей на большой земле. Я видел в ночи своих дежурств, у них там такие страсти кипят, — он закусил губу, пошире распахнул глаза и выразительно закивал в подтверждение своих слов.
Ну же, малышка, включайся, подумал парень. Но та не двигалась. Несколько секунд Хоа смотрела на него так, словно видела впервые.
— Ты со мной играешь, да, господин? — наконец, спросила она. — Наши отношения для тебя забава?
Прозвучало с неожиданным надрывом. Кажется, все пошло не по плану.
— Я знала, что для тебя человеческие заботы – пустяк, — продолжила Хоа. — Мы для тебя вроде детишек на пляже. Копаемся в песочке, кидаясь в слезы, всякий раз, когда разваливается куличик.
Первые боги, куда ее понесло. Сильвер начал жалеть, что затеял это.
— Хоа… — попытался перебить он, но та будто не услышала.
— Я надеялась, — от расстройства ее голос стал громче и выше, — что хотя бы ко мне ты относишься иначе, господин. Что моя жизнь и мои заботы для тебя не пустой звук!
Сильвер внутренне вскипел.
— Не говори ерун… — опять тщетно хотел вклиниться он.
— На празднике урожая мне показалось, тебе понравился наш мир! — девушка почти перешла на крик. — Я подумала, ты был счастлив той ночью! Улыбался, танцевал, веселился вместе с нами. Решила, — теперь в ее словах прорезалась горечь, — начал понимать, насколько все это, — она развела руками в стороны, — для меня важно.
— Что это? — стараясь сохранять спокойствие, уточнил он.
— Моту, наши традиции, обычная жизнь.
На секунду она затихла. Сильвер тоже молчал. Внутри зарождалась волна, которую он усиленно сдерживал. Любое неосторожное слово, и островитянка распалится.