Помещение располагалось на первом этаже, так что, прикрыв дверь в галерею сестры, парень устремился к лестнице. На ходу он бросил хмурый взгляд в конец коридора. Там, после ряда одинаковых дверей, ведущих в спальни, виднелась еще одна, в оранжерею. Он знал, ходить туда не стоит. Сильвена вряд ли утруждала себя уходом за цветами, которые Сильвер бережно собирал на Моту для вдохновения. Самые диковинные становились прототипами для его светильников. Система полива была автоматизирована, но требовала обслуживания. Последние три года этим никто не занимался, так что растения, наверняка, погибли. Что толку теперь было смотреть на засохшие стебли и опавшие листья.
Дверь в кабинет открылась с тихим скрипом. В нос ударил знакомый запах резины от тонких проводов, смотанных в кольца. Они лежали на стеллажах, заполнявших помещение аккуратными рядами. На полках также ютились алюминиевые заготовки, шарниры, металлические пружины, крошечные болты и гайки для креплений. А еще уйма всего для создания цветочных плафонов, включая лепестки из цветного и матового стекла, тканевые листья, имитирующие настоящие, пластиковые тычинки и пестики, из которых Сильвер когда-то кропотливо собирал «начинку» для каждой лампы. Дойдя до стола, притулившегося в дальнем углу, лунный близнец осторожно присел на край. Память услужливо подкинула воспоминания о часах, проведенных в мастерской, а потом и вовсе вернула в начало. Разогнав дымку времени, Сильвер мысленно обратился к моменту, когда идея об управлении светом захватила его всерьез. Случилось это вскоре после того, как Сильвена его создала.
Детства, подобного человеческому, у лунного близнеца, конечно, не было. Он сразу получил в дар от сестры земную ипостась, в которой пребывал по сей день. Но разница между сегодняшним и тогдашним Сильвером все же имелась. На заре появления он, как людские дети, был чист и наивен, хоть пока и не знал таких слов. Заботиться о пропитании, крове и безопасности ему не требовалось. Ходить он умел, сестру понимал. В те времена их связь была настолько крепкой, что они общались мысленно. Сильвер пребывал в земном облике, а Сильвена в небесном. Вести разговоры это не мешало. Первое время сестра даже не просила его принимать лунную ипостась. Лишь присматривала и терпеливо, насколько могла, отвечала на многочисленные вопросы. Желая понять, как все устроено, Сильвер расспрашивал о ней, о Гольдене, о мире в целом. До сих пор парень бережно хранил в памяти историю, которую сестра по его просьбе рассказывала чаще всего.
— Как я появился? — раз за разом вопрошал он.
— Ты уже слышал, — отвечала она, сияя в ночном небе.
— Хочу еще раз.
— Ладно-ладно.
И Сильвена принималась за дело.
— Однажды в холодном космосе встретились двое и так горячо воспылали друг к другу, что случилось невероятное…
Далее следовала часть, в которой все вокруг признавали их богами. Гольден в истории выходил героем, от чьей мощи и золотого сияния в вечном хаосе установился порядок. А Сильвена изображалась единственной, равной ему по могуществу, от чьей любви зацвела целая планета. И не было у них никаких забот, кроме одной.
— Мы мечтали быть еще ближе друг к другу! — восклицала сестра с неизменной страстью.
Земные ипостаси, которые боги создали из собственного света, оказались пригодны для ожившей планеты. Но видеться влюбленные могли в разное время суток. Гольден спускался на Землю ночью, Сильвена же могла принять подходящий облик лишь днем. Вот тогда сестра и создала близнеца.
— Я отщипнула кусочек от своего небесного воплощения, вылепила тебя, а потом вдохнула жизнь, одарив божественным поцелуем в маковку. Теперь, братец, ты со мной на веки вечные, — с гордостью заканчивала она свой рассказ.
Время шло. На Земле появились люди, которые вскоре стали поклоняться могучим силам природы, включая дневное и ночное светила. Яркий небесный свет настолько завораживал людей, что первым богам даже не потребовалось подтверждать свой божественный статус. Человечество само наделило солнце и луну правом на благоговение. Однако людей на планете становилось все больше. Они занимали новые неизведанные территории, рискуя однажды встретиться с теми, кому обязаны жизнью. Гольден считал, допустить этого нельзя.
— Слишком большое потрясение для хрупкого человеческого мира, — коротко пояснял он.
Вот почему однажды первые боги создали Моту и ограничили свое земное пребывание лишь тайным островом. Сильвер, между тем, не изменился внешне, но возмужал духом. Стал подменять сестру на небе по ночам и перешел к более сложным вопросам. Почему свет Гольдена теплый, а сияние Сильвены нет? Почему в огромном космосе не нашлось никого, равного им по мощи? Почему ночью птицы спят, а днем горланят, как ненормальные? Почему под лучами солнца цветы раскрывают, а под оком луны закрывают бутоны? Почему свет, вообще, имеет такое значение? Но чаще всего он спрашивал, как Сильвене удалось оживить целую планету.