— Когда заподозрила, что мы… почти родня? — тихо спросил он. Называть Кайко родней было неловко. — Когда я представился братом первой богини? Или раньше, когда целилась в меня у вулкана? Или…
— Когда увидела метку на твоем затылке, — перебила та. — Вечером после нашей охоты ты пошел на пляж, помнишь? Вышел из воды, сел спиной к лесу. Волосы намокли и спутались. Метку я рассмотрела, едва выглянула из-за деревьев, но…
Она смешалась и отвела взгляд в сторону.
— Но? — не выдержал Сильвер.
— Ты уже знаешь, у меня есть такая же. Я тоже знала, еще до знакомства с тобой.
Сильвер разозлился.
— И не сказала!
— Не сказала, — не дрогнув, подтвердила Кайко. — Сперва мне требовалась твоя помощь с опоссумами. Они гораздо важнее, — она стиснула зубы так, что Сильвер услышал, как те скрипнули. А уже через мгновенье продолжила прежним тоном: — К тому же, истинное значение метки я поняла, лишь когда ты сказал о божественном поцелуе сестры в макушку перед тем, как мы… Как мы…
Не сумев подобрать слов, охотница дернулась, намереваясь отвернуться. Сильвер ловко перехватил ее руку и притянул к себе.
— Это называют поцелуем, — выдохнул он ей в лицо. — Ты должна знать. Сама сказала: в твоих снах были не только сестры, но и мужчина. Возлюбленный моей сестры, если точнее. Гольден, сияющий солнечный бог, которого ты у нее предательски увела.
Он многозначительно замолчал, а Кайко скривилась, словно услышала что-то возмутительное.
— Увела?! — выкрикнула лучница, нарушив тишину ночного леса. — Это он тебе рассказал?
И не дав Сильверу ответить, добавила:
— Я видела, как ты ходил в ту бухту. Люди в лесу часто о ней болтают. Я знаю, кто ее облюбовал.
Освободившись из хватки Сильвера, лучница закинула лук на плечо, а потом уперла свободную руку в бок и с плохо скрываемым раздражением сообщила:
— Не знаю, что тебе поведал… Гольден, — имя первого бога далось ей с усилием, — но в моих воспоминаниях все явно иначе. Лея отвергала его ухаживания. В ту ночь, когда твоя сестра увидела их вместе, Гольден вырвал у Леи первый и последний поцелуй.
Брови Сильвера взметнулись вверх. В версии Гольдена все было гораздо жарче и драматичнее. С кипящими чувствами, жутким скандалом, женскими воплями и впечатляющим световым шоу в исполнении Сильвены, в результате которого не стало Мораны.
А вот рассказ Кайко закончился просто:
— Потом Лея умерла.
Несколько долгих мгновений лунный близнец переваривал услышанное.
— Как можно вырвать поцелуй? — наконец, спросил он.
— Это все, что ты запомнил, брат первой богини? — усмехнулась лучница. Но, увидев, что собеседник не настроен шутить, нехотя пояснила: — Поверь, способы одурачить юную деву существовали задолго до появления людей. Ты сам говорил: первые боги сотворили мир, оживили планету, соткали земные ипостаси. Неужто им была не под силу такая мелочь, как обман?
Сильвер подивился спокойствию в ее голосе. Видимо, прочитав в его глазах невысказанный вопрос, та холодно бросила:
— Да пойми ты уже, я не Лея. Мне плевать на Гольдена, его поступки и тем более чувства. Просто Лея была невинна. Порочить ее память ни к чему.
Наверно, сомнений в его глазах меньше не стало, поэтому Кайко устало добавила:
— Посмотри на меня. Разве теперь мы с тобой похожи?
Лунный близнец окинул ее внимательным взглядом. Темная, напоминающая древесину черного бакаута кожа. Тугие, натренированные годами хождений по джунглям мышцы рук и ног. Иссиня-черные волосы, пружинками спускавшиеся лучнице за спину. Костюм из шкурок, оружие для охоты на опоссумов. Но главное, большие сине-зеленые гелеотисы, в которых не было ни тени лукавства. Их обладательница смотрела прямо, не пыталась отвести глаза или скрыть что-то за привычной для женщин поволокой. Нет, она не юлит, а говорит правду. Лунный близнец растерянно кивнул, наконец, поверив ей, а Кайко присовокупила к истории финальный штрих:
— Пока Гольден молил твою сестру о прощении, та придушила Лею.
Охотница поежилась, точно в ознобе. Да уж, подумал Сильвер, бесславный конец.
— А мне сказал, что пытался оттащить Сильвену, — как в тумане пробормотал парень.
Лучница неопределенно хмыкнула.
— Такого в моих снах не было. А вот слова: «Это было помутнение, но люблю я лишь тебя, великая богиня», – снились мне столько раз, что въелись в память почище, чем сухая земля в пятки.
Глаза лунного близнеца изумленно округлились, на что Кайко неохотно призналась:
— А ты думаешь, откуда я знаю про унижение…
Сильвер разочарованно покачал головой. А ведь он поверил Гольдену, когда в бухте тот слезу пустил. Выглядело, будто солнечный бог до сих пор оплакивает прошлую любовь, а он, гад, выходит, притворялся? Мда, они с Сильвеной, божественные самодуры, стоили друг друга.