— Нет, в тот раз я шел довольно медленно. И прошел парком. Я так часто делаю. Так что домой я вернулся только в начале шестого.
— Вы встретили кого-нибудь в парке? Разговаривали с кем-нибудь?
— Нет.
— А что, если вы вернулись домой намного раньше пяти часов? А потом ушли из дома и вернулись снова? — спросил Ралчев.
Радев молчал.
— Скажите, что вы увидели дома, когда вернулись в первый раз?
Радев нахмурился.
— Думайте, что хотите! Мне нечего добавить.
— В таком случае я вынужден снова передать ваше дело в суд.
— Вы вольны делать все, что заблагорассудится. Но одну вещь вы должны себе уяснить — личная судьба меня совершенно не интересует. Если я что-то и делаю, то только ради детей.
— Возможно. Но с этого часа вы будете разговаривать со следователем. Прошу вас одеться и следовать за нами.
— А мой сын?
— Будьте спокойны, мы позаботились о нем.
Радев вздохнул и направился в спальню. Что-то надломленное чувствовалось во всем его виде. Кто знает, может быть, он наконец заговорит… Может быть, наконец скажет правду…
6
Он сделал «же почти все, чтобы установить истину. В записной книжке инспектора Димова только одна встреча не была отмечена галочкой — встреча с адвокатом Стаменовым. Можно было обойтись и без нее, но он чувствовал, что должен встретиться с молодым юристом. Он послал ему извещение, и на следующий день, точно в назначенное время, Стаменов появился в дверях его кабинета, притом в новом костюме. Правда, это было не весть что. Он был даже при галстуке. И держался весьма самоуверенно — успех его первого дела, вызвавший много шума среди коллег, явно поднял Стаменова и в собственных глазах. Это был уже не прежний скромный и непритязательный Жорка, страстный поклонник Шиллера, но франтом он так и не стал. Успех нередко оказывает дурные услуги. От его обжигающих лучей погибало куда больше людей, чем под ударами врагоз.
Инспектор Димов уже первыми своими словами окатил, как кипятком, начавшего было важничать петушка. Ему даже не пришлось вырывать перья из его высоко задранного хвоста — они выпали сами.
— Я просто поражен! — тихо произнес Стаменов. И надолго замолчал.
— Вы верили в его невиновность? — спросил Димов.
— Да, я был убежден в ней.
— Именно поэтому я вас и вызвал. Что, в сущности, давало вам эту уверенность?
Стаменов беспомощно развел руками.
— Все! — воскликнул он.
— А точнее?
— Не знаю, что вам и сказать. Например, то, что он не защищался. Не помогал мне ничем. Из него приходилось силой вытаскивать самые незначительные факты. Тот, кто лжет и хитрит, так не поступает. Тот борется и зубами, и когтями.
— Да, понимаю вас! — дружелюбно сказал Димов.
Он явно благоволил к молодому человеку, принимал его намного сердечнее, чем обычных посетителей.
— Мне хочется задать вам еще вот такой вопрос, — продолжил Димов. — В суде вы высказали следующее предположение: Стефан Радев мог вернуться домой раньше сына, увидеть мертвую жену и перенести ее в спальню, чтобы мальчик не увидел трупа. И что-то вынудило его уйти…
— Да, это я говорил, — кивнул Георгий.
— Это вы сами придумали? Или такой вариант каким-то образом подсказал вам Радев?
— Это мое предположение! — с горечью произнес молодой адвокат. — Я долго думал об этом.
— О чем именно?
— О том, по какой причине Радев мог уйти из квартиры. И почему он не вызвал милицию…
— Ну, это не единственное ваше интересное предположение.
— Как вам сказать… Я решил, что из квартиры что-то вынесли… Или нужно было что-то скрыть и уничтожить… Нечто такое, чего не должны были увидеть ни милиция, ни свидетели.
— Вы умный молодой человек! — одобрительно заметил Димов.
Георгий почувствовал, что у него снова прорезаются крылышки.
— Что вы думаете о Розе?
— О дочери Радева? Она, бесспорно, чудесное создание!
— Нельзя ли конкретнее?
— Просто она милое, доброе, доверчивое существо. И она намного наивнее своих сверстниц. Наверное, она слишком чувствительна.
Теперь Димов сосредоточенно молчал. Но на его лице отразилось глубокое размышление.
— Вы, наверное, снова передадите дело в суд? — спросил Стаменов.
— Я не могу скрыть того, что узнал.
— Да, да, естественно. Понимаете, для меня как для начинающего адвоката это будет страшный удар. Но это не главное. Мне просто жаль этого человека. И я не верю, что он в самом деле виноват.