— Значит, у вас проблемы с картиной, ориентированной на женщин и наделяющей их сексуальными возможностями? — Я ответила, сморщив нос. — Какое женоненавистничество с вашей стороны. Теперь не удивительно, что у вас нет художественного вкуса.
Он бросил на меня острый взгляд, затем пару раз перевел глаза с картины на меня. У женщины на картине были черные волосы цвета ворона, ниспадающие каскадом на подлокотник шезлонга, и губы цвета бутона розы, которые он явно где-то видел. Вот оно. Только что дошло, да?
— А, понятно. Вы муза художника? — Он сказал это так, как будто называл меня какой — то плохой.
Я поправила сумку повыше на плече и поправила очки.
— Вообще-то нет. — Я повернулась к нему лицом, откинув голову назад, чтобы встретиться с его глазами. — Художник.
Его глаза ненадолго расширились, затем он поморщился.
— Черт.
Моя улыбка была хрупкой.
— Могу я помочь вам найти кого-нибудь? Кажется, вы потерялись.
Он провел рукой по своей военной стрижке, имея изящество выглядеть смущенным.
— Вообще-то, да. Я ищу ассистента доктора Бейли, Тристиана Айвза. Мне сказали, что в восемь тридцать он будет вести лекцию для студентов по "Исследованию искусства эпохи Возрождения и современности".
Раздражение пробежало по мне.
— Да, это он. Просто идите по коридору в ту сторону, первый раз поверните налево, идите по коридору до конца, затем зайдите в дверь справа от большой бронзовой статуи. — Я указала ему направление подальше от класса, о котором шла речь.
Его улыбка была холодной.
— Спасибо. И, э-э, мои извинения. — Он жестом указал на картину. — Но это все равно ужасно.
Он ушел прежде, чем я успела огрызнуться, но это уже не имело значения. Теперь я действительно опаздывала. Развернувшись на пятках, я поспешила в лекционный зал, где около ста пятидесяти первокурсников болтали и общались.
— Извините, я опоздала! — сказала я, проецируя свой голос, как я научилась это делать за десять лет занятий в театральном кружке. — Но я уже здесь, так что, пожалуйста, займите свои места и успокойтесь.
Этот класс был в целом неплохим, с учениками, которые действительно были заинтересованы в учебе. Одна из девочек в первом ряду подняла руку и спросила о здоровье доктора Бейли.
Несколько мгновений я потратил на то, чтобы объяснить, что мне известно о его состоянии. Несколько недель назад он попал в больницу с, казалось бы, незначительным инсультом. С тех пор его состояние ухудшилось, поэтому никто не знал, придет ли он в себя.
К счастью для меня, я помогала ему составлять планы уроков в начале учебного года, поэтому я была хорошо осведомлена обо всем, что он планировал преподавать. Если повезет, он поправится и вскоре вернется к занятиям. Моя задача заключалась в том, чтобы его ученики не провалили курс за это время.
Дверь в класс со скрипом открылась, когда я возвращалась на трибуну, чтобы просмотреть свои записи и начать лекцию. Оглянувшись, я обнаружила, что мой грубый друг из коридора понял, что я направила его в чулан уборщицы, и, должно быть, получил указания от кого-то другого.
— Хорошо, я прошу прощения за задержку сегодня, — обратилась я к классу. — Большинство из вас уже знают меня, но для тех, кто не знает…, - я бросила холодный взгляд на мистера военного, — меня зовут Тристиан Айвз, и я помощница доктора Бейли. Вы все можете звать меня Трис. Давайте начнем.
Остаток урока я игнорировала огромного мужчину, устроившегося на одном из узких сидений в заднем ряду, но это было нелегко. У него не было с собой ни ноутбука, ни блокнота. Казалось, он просто доволен тем, что сидит и слушает, его пальцы переплетены на рабочем столе, как будто он берет у меня интервью для чего-то.
Это было, мягко говоря, обескураживающе. В сочетании с похмельем мой энтузиазм несколько поутих. Но все же я выдержала лекцию и вздохнула с облегчением, когда трехчасовой семинар закончился и я отпустила своих студентов.
— Мне кажется, мы плохо начали, — предположил крупный мужчина, подходя к моей кафедре с засунутыми в карманы руками.
Я вскинула бровь, убирая свой ноутбук.
— О, вы так думаете?
Его улыбка была натянутой, как будто он сдерживал желание стать засранцем. Опять.
— Трис, да? Я Джон. — Он протянул одну из своих огромных рук, чтобы я пожала ее, и я посмотрела на него с подозрением. Затем, поскольку это становилось все более неловким, я протянула свою собственную руку.