— Кошки, — повторил он, хмуро глядя на картину.
— Да, Джон, кошки. Это изображение стаккато природы кошачьей привязанности. Очевидно же. — Я нахмурилась, удваивая свой бред. — Эта работа ещё не закончена. Схватив тряпку, я бросила ее на картину, чтобы скрыть ее от глаз, прежде чем он успел заметить, что угрюмый золотисто-коричневый цвет в углу был точным оттенком его глаз. — Итак… посмотрим на мою диссертацию?
Он хмыкнул в ответ, но продолжил осматривать мою студию, любопытный ублюдок.
— Какой тип натюрморта? — спросил он, взяв один из моих альбомов для эскизов и пролистав его. — Чаши с фруктами? Цветы?
Я сложила руки под грудью и посмотрела на него тяжелым взглядом.
— Я думала, ты пришел посмотреть на мои исследования, а не на мое искусство.
Положив мой альбом для эскизов на место, он быстро ухмыльнулся в мою сторону.
— Мне просто любопытно, вот и все. В прошлый раз, когда я был здесь, у меня не было возможности увидеть твои работы.
Нет, потому что я была занята тем, что взбиралась по его телу, как обезьяна по дереву.
— Ну же, Казанова, — протянула я. — Учебники здесь. Я вышла из студии и вздохнула с облегчением, когда он последовал за мной к журнальному столику, где я оставила все свои записи.
Я взяла красивый цветочный блокнот, в который я записывала все ключевые моменты, и протянула ему.
— Вот, взгляни на это. Мне просто нужно быстро в туалет.
Забежав в ванную, я стала лихорадочно искать все постыдное. Я собрала свою грязную одежду, бросив ее в корзину для белья, но нигде не обнаружила Big’s Bunny. Слава богу, он должен быть в моем ящике. И у Джона не было причин находиться в моей спальне, так что я была уверена, что все в порядке.
Это было облегчением. Поговорим о том, что это было близко.
— Все в порядке? — спросил большой сексуальный хрен, когда я вернулась в гостиную. Он сидел на моем диване, отчего он вдруг стал казаться намного меньше, чем я помнила.
Я кивнула, заняв единственное место, расположенное перпендикулярно дивану.
— Ага. Итак… я на правильном пути со своими записями?
Он посмотрел на мой блокнот в своих руках, затем прищурился на меня. Затем бросил взгляд на пустое место на диване рядом с собой.
Упрямо делая вид, что не слежу за ходом его мыслей, я просто невинно моргала в ожидании его ответа.
Он бросил на меня взгляд, затем вздохнул и отбросил тетрадь в сторону.
— Мы не должны пытаться обсуждать академические вопросы после вина. Мы наделаем кучу ошибок. Расскажи мне о том, как ты начала заниматься живописью.
Я сморщила нос, закинув ногу на ногу, чтобы обнять колено.
— Почему у меня такое чувство, что ты берешь у меня интервью, Джон?
Его улыбка слегка померкла.
— Правда? Прости, это не было моим намерением. Я просто считаю, что это помогает мне как учителю понять, что движет моими учениками. Где лежит их истинная страсть, будь то теория искусства, практика или история. — Он наклонился вперед, положив свои восхитительные предплечья на колени. — Помоги мне узнать тебя лучше, Тристиан.
Почему мое имя звучит так чертовски сексуально на его языке? Это должно быть акцент. Это было единственное объяснение.
Я тяжело сглотнула, все мои придумки вылетели из головы. Что-то в том, как напряженно он смотрел в мои глаза, лишило меня способности лгать.
— Нельсон втянул меня в это, — призналась я, мой голос был мягким. — Я встретила его в первый раз, когда мне было шесть лет. В казино. У моей мамы была очень плохая привычка играть в азартные игры, и она просто взяла меня с собой, а потом забыла, что я там была. Однажды ночью, должно быть, уже за полночь, я заблудилась, когда искала выпавшие четвертаки. Вдруг все вокруг стало выглядеть одинаково: яркий свет, громкие звуки и незнакомые люди. Моей мамы нигде не было видно, и я запаниковала.
Я сделала паузу, чтобы вздохнуть, вспоминая тот страх покинутости, как будто это было вчера, и Джон сдвинулся вперед на своем сиденье, несколько сократив расстояние между нами.
— И в тот день ты встретила Нельсона? — тихо спросил он, озабоченно нахмурив брови.
Я кивнула.
— Он нашел меня свернувшейся калачиком и плачущей под закрытым столом для игры в рулетку. Я рассказала ему, что случилось, и он помог мне найти маму. Она даже не заметила, что меня не было. — Сука. — Потом несколько ночей спустя он снова увидел меня там с ней. Он купил мне шоколадное молоко и задавал вопросы, которые заставили меня почувствовать себя… не знаю. Видимой. А через несколько часов он пришел с пакетом из сувенирного магазина казино. В нем была книжка-раскраска и баночка красивых цветных карандашей. Это была самая невероятная вещь в моей жизни.