Между тем правые сочли себя достаточно усилившимися, чтобы начать решающую схватку с рабочими. Отдаются приказы, означавшие роспуск Национальных мастерских, дававших хотя бы кусок хлеба безработным. 23 июня началось восстание рабочих, восстание без вождей, без программы. Это был взрыв возмущения 50-тысячной массы, выражение отчаяния и негодования. Восставшие сражались с таким героизмом против втрое превосходивших их сил, что правительство охватила паника.
Первая великая битва пролетариата против буржуазии кончилась поражением. Войска генерала Кавеньяка подавили восстание с чудовищной жестокостью. Точное число убитых неизвестно, наиболее вероятной представляется цифра в 15 тысяч, к которым надо прибавить многие тысячи заключенных в тюрьмы и отправленных в ссылку. В течение нескольких недель Париж, особенно в его восточных районах, казался городом, в котором будто какая-то чудовищная эпидемия унесла , большую часть жителей и превратила улицы в пустыни. До Бланки, запертого в Венсеннскую крепость, доходили смутные сведения и отзвуки пушечной канонады. Как и в феврале 1848 года, в июне среди восставших снова не оказалось их вождя, хотя имя его часто вспоминали на баррикадах...
Бланки оставалось лишь мрачное удовлетворение от сознания того, что его пророчества, еще несколько недель назад казавшиеся кошмарным видением, осуществились. Он размышляет о судьбе Франции и ее народа, о республике и социализме. Вот тогда он и приходит к заключению, что республика сама по себе ничего не дает для реального улучшения участи трудящихся, что республика, чтобы стать благом для всех обездоленных, должна быть социальной республикой. Ио что это означало бы на практике? Бланки не мог да и не хотел искать ответа на этот вопрос. Еще менее определенной казалась ему его собственная роль в неизбежных грядущих битвах. В это время он не верил, что сможет каким-то образом влиять на события, переживаемые Францией. Враги превратили его в мифическое пугало и заперли в камере, отрезав от внешнего мира. Но что говорят и думают о нем, если само имя Бланки сделали символом какого-то ужасного зла для подавляющего большинства населения Франции?
В августе 1848 года друг Бланки доктор Лакамбр задумал опубликовать биографию Бланки, которая явилась бы ответом клеветникам, восстановлением его истинного облика взамен того извращенного представления о нем, которое давали публике. Бланки пишет Лакамбру 12 августа 1848 года:
«Я полностью согласен с вами и, однако, не собираюсь ничего делать. Знаете почему? Потому что я не вижу никакой возможности достичь серьезных результатов. Чтобы добиться эффекта, надо воздействовать на большинство населения, иметь огромное влияние, но вы знаете, что такое влияние мы оказать не можем, что сфера нашей деятельности крайне ограничена, наш горизонт почти так же узок, как стены тюремной камеры. Предположим, эта биография написана и напечатана. Сколько читателей прочтут ее? Самое большее, несколько сотен. Кто согласится широко ее опубликовать? Ни одна газета не пойдет на это. Неужели вы думаете, что это произведение существенно повлияет на общественное мнение? Вся большая пресса меня ненавидит, ибо она меня боится. Все, что вышло из-под моего пера, вызывало зависть, беспокойство, страх... Наивно преувеличивать мое значение, это может лишь обернуться против меня. Это не первый случай, когда человек становится жертвой своей репутации. Вы хорошо знаете пословицу о посредственности, добивающейся всего. Успеха достигает только она, каждый ее любит, ибо никто ее не боится. Эта пстина так же верна, как и то, что в этом мире успех достается только пороку, а добродетель гибнет. Любое достоинство рассматривается как недостаток, как повод для порицания. Пороки других нравятся как выгодный фон, как основание для гордости собой. Надо брать мир таким, каков он есть. Вы говорите о моем терпенье, о моей преданности делу. Другие говорили о моем бескорыстии, о моей суровой и скромной жизни. Думаете, что все это мне простят? В этом заключается опасное преступление, которое разжигает исключительную ненависть. Только некоторые избранные души, чистые и великодушные, воспринимают это с любовью, которая порождается сходными качествами, остальные же становятся смертельными врагами. Такова судьба. Я считаю большой удачей иметь хорошие отношения и дружбу с несколькими преданными сердцами, способными на большое чувство и большие жертвы; это сила, подобной которой нет в мире. Положение дел остается плохим, опасным, но не безнадежным. Ведь это не может длиться бесконечно: вот в чем утешение и надежда».
Скажем прямо, слабое утешение и смутная надежда для узника Венсеннского замка. Обрывочные сведения, доставляемые Бланки матерью, рисовали безотрадную картину политической эволюции. Республика, ради спасения которой якобы и пришлось расправиться с рабочими в июне, идет к упадку. Теперь она ликвидирует и другую свою опору — поддержку мелкой буржуазии. Ее представители в рядах Национальной гвардии недавно яростно подавляли пролетариат, защищая свою собственность. Но Учредительное собрание теперь голосует за строгое взыскание долгов и обрекает на разорение десятки тысяч лавочников и других мелких буржуа. Оказывается, они