Время тянулось крайне медленно. Много говорили, спорили, мечтали, тосковали и ждали. Ждали какого-то события, которое принесет внезапное счастливое изменение. Но шли дни, недели, месяцы, годы. Все оставалось по-старому, ничего хорошего не происходило, и сохранялось, нарастало, усиливалось лишь непрерывное нервное напряжение. Иногда это состояние взрывалось бурными инцидентами. Случалось, пустяковый повод вызывал вспышку страстей, толкавших людей на самые неожиданные поступки. Напряженные нервы не выдерживали. Так, 14 февраля началась яростная, шумная демонстрация протеста по поводу питания заключенных. В их еде картошка была заменена морковью, и эта безобидная морковь вывела людей из себя. Заключенным приказали разойтись по камерам. Но они не подчинились и громко запели «Марсельезу» и «Карманьолу». Начальник тюрьмы, а это был тот же Валет, которого тоже перевели из Дуллана, снова потребовал от заключенных вернуться в бараки. Они опять не подчинились. Валет вызвал жандармов и полторы сотни солдат. Сорок человек загнали в тесные казематы старого здания тюрьмы-крепости. Тринадцать дней их продержали там.
14 мая новое волнение, новая демонстрация. Дело в том, что среди заключенных оказалось немало столяров, которым разрешили заняться их ремеслом. Но куски дерева стали растаскивать и другие. Администрация приказала провести обыск заключенных, чтобы изъять все эти деревяшки. Несколько человек бурно воспротивились. Снова все заключенные взбунтовались. И снова появились солдаты. На этот раз в казематы заперли 26 человек. Среди них оказались вместе Бланки и Барбес. 13 дней длилось наказание карцером.
Когда эти дни прошли, возникла новая острая проблема и появилась новая возможность для Бланки. Еще некоторое время назад по просьбе заключенных начали строить тридцать одиночных камер. Теперь они были готовы. Но кто получит право жить в них? Решили, что преимуществом будут пользоваться осужденные на самые длительные сроки. Так, суровый приговор обернулся привилегией, выпавшей на долю Бланки.
Камеры построили таким образом, что они соединялись попарно. Кроме выхода в общий коридор, устроили двери между двумя соседними камерами. Блэнки досталась камера 14 — небольшая комнатка с железной кроватью и столом. В соседней камере 15 поместили бывшего студента Казавана. Он был осужден на десять лет за активное участие в июльском восстании года. Худой, черноволосый южанин отличался смелым н решительным характером. Он уже пытался бежать отсюда, но был пойман, и теперь над ним установили особо строгий надзор. Казаван любил Бланки, он восхищался его деятельностью. Теперь Бланки мог либо сидеть один в своей камере, либо общаться с приятным собеседником. Это явное облегчение участи Бланки совпало, к несчастью, с новым ухудшением его здоровья. Пребывание в сыром каземате привело к тому, что он стал страдать нестерпимыми болями в желудке и острым ревматизмом.
И все же новые преимущества как-то скрашивают, облегчают его муки. Наконец-то он может остаться один, не на глазах других. Он вправе горестно вздохнуть. А ведь раньше он не мог себе позволить даже этого, пока оставался в толпе других узников, которые ловили каждое его движение...
Как раз тогда он написал: «Быть наедине с истиной против всего света, даже на чердаке — приятное и утешительное одиночество». Этот, как говорили про Бланки, «пожиратель книг» может наконец отдаться своей страсти. В каждом своем письме к матери, сестре, к друзьям всегда содержится призыв, просьба, мольба: пришлите
книги, брошюры, статьи, справочники. Это какая-то исступленная духовная жажда, жгучее желание получать духовную пищу. И ему присылают множество книг, которые постепенно выстраиваются растущими стопами на плиточном полу его камеры. Невероятен круг его интересов. Конечно, больше всего здесь политики во всех ее литературных выражениях — от газет до исторических исследований. Но удивительно другое — огромное внимание Бланки к науке, ибо Бланки задается вопросом века: как может и должна наука улучшить судьбу человечества? Он много читает по астрономии и размышляет над устройством вселенной, в его сознании рождаются неожиданные гипотезы. Ум Бланки устремляется, как бы воплощая древний образ, сквозь тернии к звездам!