— Простите, — обратился к нему высокий мужчина лет сорока в кожаной куртке и такой же кепочке. — Тут, в четвертом купе должна была ехать моя жена Екатерина Савченко. Вы не видели ее?
Виталик побледнел.
— Извини, мама, — пробормотал он, бросил жалкий взгляд на Наташу, взял под руку Савченко и отошел с ним в сторону. — Что-то случилось? — прошептал Савченко.
— Случилось, — тихо ответил Виталик. — Вам записка.
Он сунул клочок бумаги в его потную ладонь.
Тот дрожащими руками развернул бумажку и быстро прочитал ее. Прочитав, округлил глаза и внимательно поглядел на Виталика.
— Как… Как она…эта записка оказалась у вас? — спросил он.
— Мне ее сунули в руку в тамбуре, когда качнуло вагон.
Затем он рассказал о том, что произошло с его женой в Уршанске. Савченко стоял, ломая пальцы и кусал губы.
— Это дикость, это какая-то дикость. Это какой-то собачий бред, — шептал он. А потом вдруг громко крикнул:
— Да вы лжете! Вы все лжете! Качнуло вагон, вам сунули записку в руку! Неужели вы полагаете, что я поверю этим бредням!
Услышав его крик, вздрогнули мать и Наташа и подошли к ним.
— Что случилось? — встревожилась мать.
— Вы вообще-то кто такой? — вытаращив глаза и сжав кулаки, начал наступать на Виталика Савченко.
— Я Алешкин Виталий Сергеевич. Я ехал с вашей женой в одном купе. Только она из Москвы, а я сел… на одной станции.
— Прекратите! — крикнула Савченко мать. — Я целый год ждала сына, а вы… Вы в чем-то обвиняете его…
— У меня похитили жену, у меня требуют чудовищный выкуп, — истерически произносил Савченко. — Кстати, где был ваш сын этот год?
— Я был в заключении, — выпалил Виталик.
— Ах, вы, к тому же еще и уголовник, — скривил тонкие губы Савченко. — Я все понял… Вы в доле, вы соучастник… Милиция! Милиция!!!
— Прекратите! — вмешалась Наташа. — Он никакой не уголовник. Он сидел из-за того, что его оклеветали. Он учитель истории… Их семью тут хорошо знают. Его покойный отец Сергей Витальевич Алешкин проработал здесь всю жизнь, его дед ветеран войны…
— Какое мое до всего этого дело? Мало ли у кого кто отец и кто дед? Милиция!!!! — визгливым голосом завопил он.
На его крик прибежал дежурный.
— Вот…. — Савченко протянул милиционеру записку. — Этот человек передал мне ее. Он уголовник, только что из заключения. Он сам об этом сказал.
Милиционер прочитал записку, покачал головой.
— Вас придется задержать, — мрачно поглядел он на Виталика.
«Начинается» — подумал Виталик. — «Не успело кончиться, и уже начинается…»
— Документы имеются?
Виталик протянул ему справку об освобождении.
— Так, Алешкин Виталий Сергеевич, отбывал наказание в колонии… общего режима по статье сто четырнадцатой. Следует в город Огарков… Да, Виталий Сергеевич, вас придется задержать.
— Я жду его год! — заплакала мать и стала оседать на землю… — Я жду его год… И она тоже ждет, — показала она на Наташу. — Вы не имеете права… Мы так готовились, чтобы отметить его возвращение… И вы опять его… на родной земле… Не имеете права…
— Что значит, не имею права? Я просто обязан его задержать до выяснения некоторых обстоятельств. Произошло преступление, похищена женщина, ваш сын передал ее мужу эту записку. Если выяснится, что он тут не при чем, его выпустят. У нас ни за что держать не станут, — довольно неуверенным голосом добавил он. Милиционер был молодой, рыжеватый, гладкий, и ему по-человечески было жалко и мать, и самого Виталия, который вовсе не походил на уголовника и похитителя людей, несмотря на его затрепанный вид. Но то, что было написано в записке, производило впечатление, и он никак не мог отпустить того, кто эту записку передал.
— Все, пожалуйста, пройдите со мной, — дотронулся он до плеча Виталия.
— Послушайте, сержант, — жалобным, срывающимся от волнения голосом произнес Виталий. — Я год не видел матери, год не видел своей невесты. Отпустите меня, вы же видели мои документы. Пускай меня завтра вызовут, и я тут же явлюсь, как положено по закону…
— Не уговаривайте меня нарушить закон. И вызвать вас могут не завтра, а сегодня, сейчас. Это очень серьезное дело, я немедленно сообщу обо всем этом, куда положено… Вы должны будете дать показания, гражданин Алешкин…
Сержант взял рацию и сообщил, что произошло похищение и по подозрению к причастности им задержан освободившийся из мест заключения гражданин Алешкин.
— Все. Прошу со мной, — строго произнес он. — Лучше по-хорошему…
— У вас нет сердца! — закричала мать и стала оседать вниз, чуть было не упав на сырой асфальт. Наташа и Виталик подняли ее.
— Катенька, Катенька, — причитал тем временем Савченко. — Господи, какой же все это жуткий кошмар… Что я скажу Сашке и Тоне? Они ждут нас дома… Катенька, Катенька…
— Хорошо, пойдемте, — смирился со своей участью Виталий. — Скорее бы все это выяснилось…
Милиционер повел его по перрону. Наташа взяла жалкий чемоданчик Виталия, другой рукой поддерживала под руку слабеющую мать. Сзади шел, причитая Олег Николаевич Савченко.
Виталия привели в убогое здание вокзала и ввели в дежурную часть. Милиционер открыл крохотную камеру-клетку, где стояла у стены вдребезги пьяная размалеванная девица лет восемнадцати. Посадочных мест в этом заведении не было. Запустив туда Виталия, милиционер запер дверь на ключ.