– Это был Мамука Гебанидзе? – спросил Воробьев.
– Кто? – переспросил Заварзин.
– По-иному, Мераб, авторитетный вор, – ответил Александр.
– Да, это был он. Но тогда он себя не называл. После продолжительного разговора он предложил мне хорошо оплачиваемую работу. Я понял, в чем тут дело, человек, сидевший со мной в одной камере, рассказал Мерабу, что я был снайпером. Сначала я отказался, но Мераб попросил меня не торопиться с отказом и на следующую встречу принес совершенно новый протез и дал кучу денег для поддержания так сказать штанов. Я был на мели и потому принял его предложение, чтобы иногда оказывать ему услугу по части устранения каких-то не «хороших» людей. Потом он снабдил меня совершенно новой винтовкой, я пристрелял ее и приготовился выполнять задания.
– Вот тогда ты и вспомнил о своем бывшем друге-офицере и решил отомстить ему за предательство. Ведь первой твоей жертвой был офицер Советской армии. Правильно я говорю? – логично рассудив, спросил Александр.
– Совершенно в точку. Майор с Наташей переехали жить в Семипалатинск. Я убил его без всякого угрызения совести, ведь он жестоко меня предал. Наташу я не тронул и оставил в покое, но до сих пор не могу забыть. Я очень сильно ее любил, похоже, так и не перестал… – Заварзин тяжело вздохнул и, переведя дух, выпил стакан воды, – ну, а дальше вам все известно,
– Серега, как же ты решился убивать, вот так, продался за деньги первому встречному, посулившему тебе хороший «заработок»?
– Еще как мог! Я же не дурак и видел, как меня предали: государство сунуло меня в самое пекло, научило людей убивать, а после комиссования бросило на произвол судьбы. За что я оставил в «Афгане» свою ногу? Чтобы потом меня гоняли по разным госпиталям и больницам, натягивали на обрубленную ступню корявый протез, который после каждого шага вызывал боль. За эту нищенскую, инвалидную пенсию. Да кому я нужен такой, кроме своей матери. Меня даже жена предала и друг армейский. Обозлился я на всех и вся, а когда встретил Мераба, то понял, надо жить по-другому. После расчета с майором я окончательно убедился, моя война еще не окончилась, тем более Мераб обрисовывал мне совершенно другую ситуацию, моя работа, это – очищение общества от «плохих» людей.
– Глупец! – Возмущенно воскликнул Александр, – ты совершенно не знал тех людей, ты не следователь и не судья, их преступления не доказаны. Ты просто слепой убийца, оказавшийся в руках жадного до крови отмороженного бандита. Когда ты успел таким стать, я помню тебя совершенно другим?
– Саш, ты не пережил подобного, тебе этого не понять.
– Да где уж мне понять, я ведь такой далекий, – скептически ответил Воробьев
– Не обижайся. Понимаешь, когда я первый раз убил человека, пусть даже врага, душмана, а потом еще и еще… На войне совесть притухает, нас учили: перед тобой враг, хочешь жить, нажмешь на курок. Я ко всему привык, даже к смерти, винтовка для меня стала не только орудием убийства, это был способ отстоять наше право и защитить бедных людей от капиталистов.
– Хорошо тебе в политчасти промыли мозги, – съязвил Ирощенко, – да что тут рассуждать, из боевого офицера ты превратился в обыкновенного убийцу, не желающего понять: прежде, чем слепо убивать человека необходимо тщательно разобраться, в чем он виновен. Значит, не совесть тобой управляет, а злоба и алчность к деньгам. Ты никогда об этом не задумывался?
– Поначалу думал, потом перестал.
– Рядом с тобой люди гибли, а другие после ранений тоже оставались инвалидами, вот бы все они пошли в убийцы, это же так просто, выстрелить в безоружного человека. Я могу понять тебя, как офицер офицера, принявшего присягу, тогда мы становились исполнительными болванами на службе у государства, но индивидуальное мышление личности состоит в том, чтобы не дать втянуть себя в водоворот государственных преступлений. Ты думаешь те, кто отдавал тебе приказ убивать, чище тебя… Нет, они коварнее, чем ты, поэтому всегда остаются в стороне. А ты не просто доверчивый и обманутый, ты просто бесхребетный и эгоистичный негодяй. Жизнь складывается из разных обстоятельств, бывают случаи, когда приходится брать в руки оружие, чтобы защитить свою жизнь и близких тебе людей, но то, что ты выбрал, это мерзко и не оправданно. Ты обыкновенный убийца, а не «чистильщик» общества, так что не оправдывай свои преступления, возводя их в степень справедливой мести.
– Ладно, об этом можно говорить долго, а у нас мало времени, – в разговор вступил Воробьев и спросил Заварзина, – как ты связываешься с Мерабом?
– Каждую пятницу я покупаю свежую газету «Молодость Сибири» и в разделе некрологов нахожу сообщение от Мераба, он указывает дату, время прощания с покойным и адрес, это означит, где и во сколько состоится встреча.