— Запалить фитили!
Крымчаки решили взять гуляй-город приступом с ходу, рассчитывая, что рано утром русское войско не ожидает внезапного нападения. Вот до них сто саженей, вот меньше. Уже видны искажённые в крике лица и слышен храп коней.
Егорка с Мелентием добежали до своей сороки, когда первые всадники из отряда Хворостинина въезжали в гуляй-город. Василий, сердито глянул на улов, потом поочерёдно на рыболовов, но ничего не сказал, потому что как раз в это время забивал пулю в третий ствол. Только и буркнул:
— Помогайте, чего встали?
Но даже втроём они не успели зарядить сороку к первому приступу. Неподалёку послышался громкий крик:
— Пали!
Раздался громовой треск пищальных выстрелов, и всё вокруг окуталось клубами белого дыма. Егорка выглянул в бойницу. Волна всадников, как будто встретив невидимое препятствие, приостановилась, многие вылетели из сёдел, да так и остались лежать перед небольшой возвышенностью, на которой стоял гуляй-город.
Пищальный огонь в упор остановил наступательный порыв крымчаков. Они отошли на расстояние предельного полёта пули и гарцевали там на конях, обдумывая, что делать дальше.
— Мурзу какого-нибудь ждут, — раздался рядом знакомый голос, — под пули на верную смерть идти никому неохота, вот и гадают, как бы схитрить получше.
Егорка оглянулся: перед ним стоял кузнец Никита со своей винтовальной пищалью.
— Здравствуй, Никита, — сказал Василий, — пришёл всё-таки к нам. Становись рядом, вместе воевать будем.
— А ты уже стрелял из своей пищали? — полюбопытствовал Мелентий и сразу же поплатился за это. Василий отвесил ему тяжёлый подзатыльник, отчего голова богомаза мотнулась в сторону на тонкой шее, и Егорка даже испугался, что она может оторваться.
— Вы где шастали? — грозно спросил Василий.
— На рыбалку ходили, — ответил Егорка, на всякий случай отступая подальше, чтобы Василий до него не дотянулся, — вот, три рыбёшки успели поймать.
— Рыбёшки, рыбёшки, — передразнил его Василий, — хорошо ещё, что самих не убили. Да ты не прячься. Свою долю подзатыльников ещё получишь.
— Не ругайтесь, — сказал Никита, засыпая в ствол пищали порох, — на войне всякое случается. Не убили — и ладно. Бог даст — и не убьют.
— Заряжайте сороку! — прикрикнул Василий, отступая в сторону, и скривился брезгливо — рыбаки.
Мелентий, потирая затылок, взял в руки шомпол. Егорка, подождав, пока Василий отойдёт подальше, стал засыпать в стволы заранее приготовленные меры пороха и загонять поверх них пули и пыжи. Порох-пуля-пыж. Порох-пуля-пыж. Никита между тем молотком заколачивал пулю в ствол своей хитрой винтовальной пищали. Закончив, задумчиво посмотрел на неё:
— Пальнуть, что ли?
Не дожидаясь ни от кого совета, он запалил фитиль и пристроился поудобнее в бойнице, наведя пищаль на видневшуюся вдалеке группу всадников. Те, отойдя дальше, чем прежде, чувствовали себя в безопасности.
— Попаду — не попаду, а пальнуть надо, — пробормотал Никита и нажал курок.
Прогремел выстрел, а спустя пару мгновений всадники вдалеке шарахнулись в разные стороны.
— Никак попал? — удивился кузнец.
— Нет, — ответил Василий, который тоже всматривался вдаль, — все целы. Напугались только. Видно, пуля рядом прошла.
— Ну, и то ладно, — сказал Никита, — пусть хоть опаску имеют. Нам это на руку.
— Кажись, кто-то важный приехал, — произнёс Василий, — вон собрал бояр татарских, говорит что-то. Наверно, сейчас снова на приступ пойдут.
Видно было, что важный крымский начальник пришёл не один. Степь вдалеке чернела от большого количества конницы. Рядом стучал молотком Никита, загоняя в ствол новую пулю.
— Ну, теперь держитесь, — произнёс Василий, который не переставал смотреть в степь, — к ним подмога пришла, сейчас всей силой навалятся.
Егорка услышал топот, который с каждым мгновением становился всё громче и громче. Он выглянул в бойницу: сплошная стена скачущих всадников быстро приближалась. В щит возле самой бойницы вонзилась стрела. Егорка с изумлением смотрел на её оперенье, которое дрожало перед самым его носом.
Кто-то с силой дёрнул его сзади:
— Скройся, окаянный!
Он упал на спину рядом с сорокой и осмотрелся. Рядом стоял Василий.
— А ну, давайте-ка нашу птичку в окошко посадим.
Они втроём взялись за сороку, подвинув её вплотную к щиту, чтобы стволы выглядывали из бойницы. Василий дрожащими руками насыпал затравку. Потом, перекрестившись, сказал коротко:
— Готово!
И поднёс тлеющий фитиль к пороху. Огненная дорожка побежала по затравке — точно так же, как и в Москве, когда они на берегу реки возле кузницы проверяли, как стреляет сорока. Только цена выстрела сейчас была куда выше. Много выше!