Однако пару дней пришлось подождать. Собрал незаметно сухарей, достал и заточил отцовский нож. Хороший нож, не ремесленный, а настоящий боевой. Где отец его взял — Егорка не знал. Хотя что удивляться-то? Все вокруг, кто имел возможность, оружие запасали — то ли от татар защищаться, то ли от своих разбойничков.
Уже за день до бегства полез Егорка голубей кормить и там, на сеновале, наткнулся на самый настоящий охотничий лук! Оступился случайно, когда клетки с голубями закрывал, и упал в самый угол в душистое прошлогоднее сено, а рука по стене скользнула и наткнулась на какую-то деревяху. Заинтересовался Егорка, стал в сене копаться, и вот он — лук! А откуда он там взялся, сомнений-то и не было. Конечно, отец спрятал. То ли так, на всякий случай, то ли сам подумывал увести семью из неволи, но не успел.
Хороший лук, упругий, только тетива немного ослабла. Но Егорка знает, как её натянуть. Пошарил ещё в сене — вот и саадак со стрелами. Сколько их там? Пересчитал — двенадцать штук. Не густо, конечно, но в дорогу, наверное, хватит. А куда идти — он уже решил. Обойдут они Москву сбоку, а сами укроются в какой-нибудь небольшой деревушке в стороне от татарского нашествия. А там объявят, что они с сестрой — свободные, а деревню их татары спалили. Кто его знает — может, в той суматохе, что надвигается, никто и разбираться не будет? Всё одно это лучше, чем на месте оставаться.
На следующий вечер, как закончил работу, собрал Егорка все припасы — сухари, полбы пшеничной в крынке на первое время, а также нож, лук со стрелами, кресало с кремнем и, подумав, лопату. Неудобно, конечно, с лопатой в дороге, но на стоянке она — первая помощница. Лопата добрая, дорогая: черенок берёзовый, а сама цельнокованная, не то что у других — деревянные, а железом только режущая кромка покрыта.
Как стемнело и село угомонилось, забрался Егорка в последний раз на чердак и открыл клетки с голубями. В темноту они, конечно, не полетят, а как солнышко встанет — весь мир перед ними! Если Егорка на свободу уходит, пусть и голуби туда же летят.
Хорошо ещё, валяльная изба на краю села стоит, особо хорониться не надо. Хотя все и спят — мало ли, кто по нужде на улицу выйдет. Поднялись они с Дашуткой на высокий берег реки, оглянулись в последний раз на село — и в лес. До утра надо уйти подальше.
Ночь выдалась светлая. Хотя и не полнолуние, а так… Четвертьлуние. Но всё равно идти по лесу можно. От дороги старались далеко не отходить, чтобы самим было видно, кто там идёт или едет, а их — нет. Ночью, конечно, вряд ли кто-то появится, ну а вдруг? Какой-нибудь неугомонный вздумает в боярское поместье податься. По поручению или просто по собственной прихоти. Схватят их, потом не открестишься. Снова в холопы попадёшь, да ещё спину кнутом измочалят — за побег-то. По дороге, конечно, быстрее идти, чем по лесу, но нет уж. Медленнее-то иногда, оказывается, вернее.
Идут они по лесу — лунный свет сквозь сплетение веток пробивается, сучья под ногами хрустят, что-то шуршит сбоку, сверчки стрекочут, вдобавок ещё филин вдалеке заладил своё "угу" да "угу".
— Братик, — шёпотом спросила Дашутка, — а если мы лешего встретим — что делать будем?
Улыбнулся Егорка — не встречал он за всю свою почти что пятнадцатилетнюю жизнь лешего. И кикимору болотную не встречал. Даже домового — и того. А разговоры про них слышал только от самых взбаламошных соседей. А вот Дашутка верит, хотя и старше его — что поделаешь, она ж девчонка. Вот подрастёт — тоже перестанет верить, недаром же они с Егоркой родные. Отец ведь тоже не верил. Егорка в отца. А может, Дашутка в маму? Кто его знает — верила мама или нет? Ну ничего, Егорка сестре объяснит, что не надо бояться нечисти. Может, её вообще не существует. Скорее всего.
— Ну, если и встретим — что ж тут такого?
— Страшно.
— Что страшного? Он лес охраняет, мы ему к чему?
— Говорят, если ему кто не понравится, может обидеть. Нечисть ведь всяким колдовством владеет.
— А вот смотри, что у меня есть, — достал Егорка отцовский боевой нож, который Дашутка ещё не видела, — это ножик, заговоренный против всякой нечисти. Если леший к нам пристанет, я его ножиком ткну в левую пятку, он и уйдёт.
Дашутка, открыв рот, посмотрела на удивительный ножик, которого боится леший, и даже потрогала клинок пальцем.
— Теперь не боишься?
— Нет. Братик, а где ты его взял?
— Калики перехожие подарили. На, говорят, Егорка, волшебный ножик, будешь им от всякой нечисти отбиваться.