— Долго сушим?
— Нет, на этот раз день-два. А сами в это время готовим левкас.
— Что готовите?
— Это по-гречески. Берём рыбий клей, который делают из осетра или стерляди, добавляем немного льняного масла и перемешиваем. А потом добавляем к этому мел. Получается левкас.
— А рыбий клей как делают?
— Это я не знаю. К нам в монастырь его привозили из Нижнего Новгорода. Говорят, из плавательных пузырей, которые в щёлоке вымачивают. Так вот, этот левкас наносим на высушенное полотно, что наклеено на доску. Тут тоже не всё так просто. Наносить надо тонким слоем, да чтоб везде он был одинаковой толщины. Как один слой высохнет — наносим второй, и так несколько раз.
— Надо же, сколько всего.
— И это ещё не всё. Потом левкас надо ещё так сгладить, чтобы неровностей не осталось. Для этого хорошо подходит пемза.
— Это что такое?
— Пена вулканическая.
— Что? — Егорка с интересом посмотрел на Мелентия.
— Её из дальних стран привозят. Это когда огнедышащие горы извергают из недр своих расплавленный камень, некоторые капли попадают в воду и сразу застывают. И получается каменная пена. Она лёгкая, даже в воде плавает.
Егорка, раскрыв рот, слушал Мелентия. Про огнедышащие горы и пемзу он слышал впервые в жизни.
— Так вот, левкас сначала обрабатывают пемзой, а последний, верхний, слой многие мастера просто разглаживают рукой. После этого доска готова к писанию лика.
— Ишь ты, — только и сказал Егорка, — а я и не думал, что ты так много знаешь. Мастер уже, наверное?
Мелентий вздохнул:
— Нет ещё. Но обязательно стану, как татар отгоним.
— Их сначала отогнать надо, — ответил Егорка, — а для этого учись палить из сороки.
Юный богомаз боязливо поёжился:
— Егорка, я не смогу, наверное.
— Сможешь, — уверенно сказал Егорка, — это не сложнее, чем иконы писать.
— Да я никогда к воинской жизни склонности не имел. Мне живое существо жизни лишать никак нельзя. Я даже курицу зарубить не могу. В монастыре рубили, так они без голов по двору бегали, как вспомню — плохо становится. Руки потом дрожат, и сон нейдёт. Я после этого целый день кисть в руках держать не мог. Отец Борис как увидел такое, запретил мне в птичнике появляться. Говорит — лучше краски растирай да левкас замешивай.
Егорка озадаченно почесал затылок:
— Да-а-а-а… Даже не знаю, как ты воевать будешь. В бою ведь смерть всегда рядом ходит. И не захочешь, всё равно увидишь.
Не знал он, конечно, как в бою бывает, с чужих слов говорил. Но уж больно хотелось в глазах Мелентия выглядеть бывалым воином.
— Егор, — с надеждой заглянул тот к нему в лицо, — а может, я просто туда смотреть не буду?
— А как же ты воевать будешь?
Мелентий вздохнул:
— Как-нибудь. Я помогать буду. А из сороки палить я не смогу.
— Кто ж тебе позволит из сороки палить? Ты будешь стволы чистить да заряжать. А палить мы с Василием будем.
— Правда, Егор?
У него даже лицо посветлело — так обрадовался, что самому стрелять из сороки не придётся. Егор понимающе похлопал его по плечу:
— Гляди, как это делается.
Он вытащил металлический прут:
— Это шомпол. Им прочищают ствол от нагара и забивают заряд.
Егорка показал, как прочищают ствол, потом добавил:
— А заряжают так: сначала засыпается мера пороха, потом засовываешь туда пулю, а после пули — пыж. И всё это шомполом забиваешь в ствол до самого низа. То есть до казённой части. Ясно? Порох, пуля, пыж. Порох, пуля, пыж. Повтори.
— Порох, пуля, пыж. Порох, пуля, пыж, — послушно произнёс Мелентий, — Егор, а зачем пыж забивать?
— Зачем-зачем. Так надо, — ответил Егорка. — Ты не болтай, а учись шомполом работать.
Мелентий стал послушно ковырять железным прутом в стволе. Не хватало ещё, чтобы он усомнился в Егоркиных воинских знаниях. Хотя с этим вопросом он тоже думал подойти к Василию, но тот всё время был так сердит, так неприступен, что было просто-напросто боязно спрашивать.
Вскоре пришёл Василий. Посмотрел на долговязого тщедушного Мелентия, скривился, буркнув сердито:
— Никого получше не нашли?
Но на Мелентия его недовольный тон почему-то действовал мало.
— Василий, — спросил он, глядя горящими от любопытства глазами, — а зачем в ствол пыж забивать?
— Чего? — не сразу понял тот.
— Зачем пыж забивать? В ствол.
На удивление, Василий посмотрел на него с интересом и ругаться не стал, а вполне спокойно сказал: