Сотню шагов я показывал отличнейший спринтерский результат. Но, на выскочившей мне навстречу поляне, лошадь таки меня настигла. Я попытался укрыться за стеной маленького аккуратного домика, но мне не хватило времени. Лошадь толкнула меня горячим, от прилипшего солнца, боком. Я сделал кувырок и остался бы лежать (видит небо, мне бы не помешала пара минут передышки), но мисс Ирвинг имела другое мнение. Она вскинула ружье. Грянул выстрел. Я так и не понял, куда она попала - по счастью, не в меня. Второго выстрела я дожидаться не стал. Подскочив к ней, прямо под копыта лошади, я схватил ее за лодыжку и выдернул из седла. Она вскрикнула, теперь уже возмущенно, и опрокинулась на траву. Шляпка слетела с ее головы, расплескав рыжеватые кудри. Длинная юбка для верховой езды задралась, демонстрируя мне ее панталончики.
Лесок, солнечный денек, травка, и эти изящные ножки, в обрамлении рюшей, создавали идиллический пейзаж, которым я бы мог любоваться вечно. Ну, как минимум, какое-то время я бы посвятил этому занятию с радостью. Но она все испортила. Одернула юбку. Тряхнула волосами. А затем она раскрыла свой напомаженный ротик и...
Такого количества оскорблений в свой адрес я не слышал давненько. Многие из них я бы не решился повторить даже в самом неприличном обществе.
Она взвизгнула, когда я закинул ее (брыкающуюся) на плечо и понес в домик.
Мне нужно было передохнуть. И я заключил, что пока компанию мне составляет очаровательная мисс Ирвинг, в меня вряд ли будут стрелять.
В домике я примотал ее руки ремнем к каминной решетке и осмотрелся. Тут оказалось на редкость уютно. Псевдо-деревенский стиль: нарочито громоздкая деревянная мебель, нарочито вязаное одеяло на кровати, нарочито красный цветок в горшке на нарочито кривом подоконнике. От всего этого веяло нарочитой простотой.
Мисс Ирвинг продолжала грязно ругаться пока я осматривал убранство домишки; пока я умывался в ведре с водой; пока я обшаривал полки; пока выставлял на полу найденные припасы: холодную ветчину, хлеб, фрукты и две бутыли вина. Кто-то в этом лесном домишке готовился к пикнику. К очень дорогому пикнику, судя по этикеткам на вине.
Мисс Ирвинг все ругалась. Меня забавляла ее бойкость, а гневное выражение личика казалось очень привлекательным. Наблюдая за ней краем глаза, я прикидывал какую из бутылок открыть первой. Выбрал правую, зубами выдернул пробку, сделал несколько глотков и в восхищении причмокнул, облизываясь.
- Отличное вино, - сообщил я.
Мисс Ирвинг была так возмущена моим вопиющим поведением, что даже перестала ругаться.
- Да что ты понимаешь в вине, - ответила она, вздернув носик.
- Наверное, - согласился я, и дабы убедиться в том, что вино и правда хорошее, сделал еще несколько солидных глотков.
- Ты должен был предложить даме вино, животное!
- Наверное.
Мне нравилось то, каким огнем загорались ее глазки. Я протянул ей бутылку, но она даже не попыталась потянуться за ней.
- Бокалы! Ты должен подать вино в бокале!
- Наверное.
Я хмыкнул и закусил ветчиной еще несколько глотков вина. Бутылка уже на треть опустела. В голове появилась приятная легкость. Мисс Ирвинг возмущенно фыркала.
Красный жакетик съехал с ее плеч, и ей никак не удавалось вернуть его на место. Она подергивала этими округлыми плечиками, плотный корсет стискивал ее грудь, и та сильно выпирала над рядом завязок. Наверняка, если дернуть за эти завязки, вся красота буквально выпрыгнет на свободу. Шикарная гневная самочка - рыжая фурия, вино, закуски, природа.
Интересно, как там Гэри?
Лично мои дела, похоже, налаживались.
Я присел у камина рядом с ней, облокотился спиной о резной камень. Хотелось бы произнести какой-нибудь подобающий случаю тост, дабы впечатлить даму.
- И-и-эммм... - произнес я.
Вынужден сознаться, пожалуй, это был предел моего красноречия. Поэтому я сделал еще один большой глоток, в попытке сгладить ситуацию.
- Грязное животное! - прошипела в мой адрес мисс Ирвинг, - я прикажу сделать из твоей шкуры манто!
- Наверное.
Я изобразил улыбку.
Она же вновь начала ругаться. По тому какое количество витиеватых речевых оборотов она с блеском использовала, я мог бы очень положительно отозваться об ее образовании. Но, когда моя бутылочка вина опустела, я уже порядком притомился выслушивать ее. Так много гадких слов в таком сладком ротике.