Всего год назад она входила в этот кабинет с упрямо поджатыми губами, решительная, уверенная. Прямо сейчас в ней нет и не капли той Сай, какой она была.
- Войдите, - бедная Эмма за столом, хорошая мамина подружка, добрая домашняя лисичка. Они всегда ищет лисам какие угодно вакансии, кроме этих.
Придется ей разочароваться.
Документы о переводе обжигают пальцы, тянут вниз сильнее, чем три ящика с овощами сразу. Но дело уже сделано. Остается только придумать, как вывезти девочек. Времени остается совсем мало.
Подходящая возможность находит её сама.
- Эй, Сай! - голос догоняет её уже на выходе, и она оборачивается - Я уже знаю, что ты переводишься, но не поможешь мне в последний раз? У тебя ещё есть смена завтра до перевода.
Кладовщик. Тот самый, Пол, который каждый раз закрывал глаза на пропажу пары яблок или персиков. Тот самый, который и сам порой подкидывал ей в сумку пару “списанных” пайков или симпатичную куколку для Лисс. Сай останавливается, потому что его просьбу она не может проигнорировать.
- Ты знаешь, я разгрузил тележку, но нужно закинуть туда пустые ящики и вывезти завтра на завод обратно, - Пол разводит руками, выпирая вперед заметным пузиком, - Может, заберешь сама? Ты уже мне так помогала.
Если проклятый лисий бог всё-таки существует, то это его провидение. Иначе такую удачу объяснить нечем. Милый старый Пол, он и теперь им помогает, даже если этого не осознает. Что может быть проще и очевиднее?
- Да, Пол, конечно, - Сай старается сдержать слабую улыбку, прорывающуюся наружу, - Тебе я всегда помогу.
***
Раннее утро делает мир прозрачным и чистым. Тихим, сонным. Сай специально вышла сегодня засветло, ещё раньше, чем обычно все выходят на смену. Ей не нужны были лишние свидетели, только не в это утро.
День уже обещает быть жарким и наливается потихоньку предчувствием горячего солнца. Сай с грустью думает, что заводскую форму она надевает в последний раз. Что это последний день, когда остатки прошлой жизни ещё лежат у неё в руках. Ничего уже не будет прежним. И, скорее всего, дальше будет становиться только хуже.
Она подкатывает тележку к проходной как раз когда Кер открывает решетки. Шесть утра. Самые ранние пташки начнут подходить через 10-15 минут. Это всё, что у неё есть. Сай делает глубокий вздох, толкает тележку и колеса переваливаются за невысокий железный порожек.
- Доброе утро, - Сай ненароком отводит взгляд, чтобы не смотреть Керу в глаза, пока он проверяет документы.
- Ты сегодня рано, - отмечает он, зевая прямо в стекло окошка, - Проходи.
Сай едва слышно выдыхает. Согласно правилам, каждый раз, когда она вывозит тележку из резервации или привозит, охрана обязана завести её в здание и пропустить через рентген каждый ящик, чтобы убедиться в отсутствии контрабанды и запрещенных предметов. Правда, правило это не соблюдали почти никогда, кроме тех редких случаев, когда вредным охранникам было скучно или хотелось поглумиться.
Кер вредным не был никогда.
- Подожди, - судя по отчетливо раздавшемуся голосу, Кер выскочил из своей будочки и спешит к ней.
Сай чувствует себя так, словно под ней надломилась ветка, и на летит почти с самой макушки дерева на землю спиной вниз. Желудок и прочие внутренности подскочили вверх, к самому горлу. Интересно, это она слышит собственное бухающее сердце или это их сердечки колотятся от ужаса?
- Я слышал новости, - Кер мягко касается её запястья, вынуждая поднять на него взгляд, - Ты правда переводишься в город? Неужели это единственный выход? А как же девочки?
Сай вздрагивает всем телом, ощущая, как к горлу подкатывает тугой комок, не дающий дышать. Кер, Лис тебя подери, что же ты делаешь. Почему сейчас, когда она уже отрезала себе все пути?
- Я делаю это ради них, - на мгновение глаза подергиваются пеленой, и ей приходится усиленно моргнуть пару раз, чтобы побороть слезы.
- Может, я могу как-то помочь? Хоть что-то? - у него такое привычное, родное лицо, и волнение на нем самое что ни на есть искреннее.