— Ты чё? Упрекаешь, что я выжил там? — взбеленился
дед.
— Кто ж попрекнет таким? Главное, что ты на войне душу и совесть посеял!
— Подлец! Погоди! Я тебе покажу, кто чего терял!
— Ничего мне не докажешь! И счеты сводить не стану. Не стоишь того, чтоб руки об тебя марал. Были у нас такие, как ты! Заградотрядовцы, вашу мать! Тогда в своих стреляли, а теперь наградами трясете. Средь них ни единой боевой, все, как одна, юбилейные. Ты хоть теперь не хвались, не все молчать будут, иной в рожу даст за твое прошлое!..
— Мужчины, успокойтесь, кому не хватило раков, имеется рыба! Не надо спорить. Слава Богу, что вы выжили в войну, кому-то отцами, дедами стали.
— Эх, Юлька! Сколько сирот на счету таких, как этот! Ему не то раков, дышать нельзя давать!
— Вот сейчас промеж глаз врежу! — Старик ухватил костыль, двинулся к говорившему, но Юлька остановила:
— Куда вы, дедунь? Возьмите свое пиво и садитесь за стол.
Старик взял бокал. Пил пиво давясь, торопливо. Свой плащ на все пуговки застегнул, до самого горла. Ни одной награды на виду не оставил. Ни малейшего внимания не обращал на очередь и не вслушивался в разговоры.
О чем-то о своем говорили новые русские.
— А кто убил Андрея?
— Да разве признаются? Подпись не оставили. Наверное, конкуренты.
— Скорее всего партнеры. Только свои могут вот так подсадить, под самый дых. Чужим он не открыл бы нараспашку двери. Этим поверил, не ждал беды…
— Андрюха со мной в Афгане был. Классный кореш, настоящий братан! Даже там мы выжили, домой вернулись, радовались, что среди своих живем. А свои хуже зверей! Андрей только на ноги встал, женился, сын появился у него…
— Не только Андрея, жену и годовалого сына тоже убили, — послышался дрогнувший голос.
— А может, из-за бабы?
— Да брось ты! Она его с Афгана верней собаки ждала. Это все знали. Не было за ней ничего!
— Сыскать бы! Своими руками урыл бы!
— Не заходись! Все равно сыщем киллера!
— Давайте помянем. — Появилась бутылка коньяка. Ни Юлька, ни Лелька не сказали ни слова, услышав предысторию.
Выпив свой бокал, вышел из пивбара ворчливый старик. Прошел молча мимо коренастого седого человека. Тот сидел, отвернувшись от всех, радовался солнечному утру, голубому небу, тишине. Он не спешил. Не торопясь пил пиво. Обслужив очередь, к нему подошла Юля, молча поставила на стол тарелку раков.
— Кто он? — спросила Лелька шепотом.
— Герой Советского Союза! В войну в партизанах был. В шестнадцать наградили… У него всю родню убили. Сам чудом жив остался. А в прошлом году опять беда достала. Его сын с однокурсниками картошку в колхозе убирал. Первым увидел противопехотную мину на транспортере. Накрыл ее собой, чтоб других не успела вырвать из жизни.
— А сам живой?
— Да что ты? Тут же разнесло. А вот отец один остался. Так боялись все за него… Но обошлось, передышал. А жена умерла… Не выдержала. На третий день следом за сыном…
Лелька смотрела на старика. Тот наблюдал за мальчонкой, игравшим с собакой. Мальчишка становился перед ней на четвереньки, мяукал и гавкал, целовал собачий нос, гладил и крутил попкой словно хвостом.
— Хороший парнишка растет, добрым мужиком станет, — сказал старик вполголоса.
В серую кучку сбились бомжи в углу. Один, самый шустрый, допивал остатки пива из бокалов, оставленных на столах. Вот он набрал полный стакан, передал своим, те пустили его по кругу в ожидании, когда уйдут новые русские, но те не спешили, расслабились. Вдруг у одного из них закричал истошной сиреной телефон, мужик выхватил его из кармана и, глянув на высветившийся номер звонившего, спросил глухо:
— Чего тебе? Приеду, когда освобожусь! Не доставай! Где я? Какое тебе дело? Не будешь ждать? Ну, лети, пташка, искать не стану, но и двери больше не открою! Завязывай с соплями, мне некогда, я занят…
В дверях внезапно появился сторож Николай. Поздоровавшись со всеми разом, подошел к Юльке с Лелькой:
— Как здоровье, девоньки? Хвосты пистолетом?
— Все спокойно, — улыбалась Юлька.
— А у меня хреново. Кто-то прямо из коридора дрова спер. Порубил я на вечер. Вышел, ан ни единого полешка. Вовсе люди стыд потеряли, — сокрушался старик.
— Не горюй, Николай, нарубим. И сыщем, кто украл у тебя готовые! — отозвались бомжи.
— Оно и так понятно, что соседские старухи их увели. Ну да ладно. У них сил и вовсе нет. А все ж до единой мои невесты — старые кикиморы. Вчера наперебой потчевали, одна блинами, вторая кашей, картохой с селедкой, а Дуняшка сырниками поделилась. Бог с ней — охапкой дров! Зато как улыбались мои голубушки отогретые. Они ж вовсе без тепла не могут. Всем его недостает теперь.