Я уверен, что Даниэль и Виолетта были влюблены друг в друга в то лето 1800 года; не могу сказать, что это доставляло мне удовольствие. Я чувствовал ревность, когда наблюдал за их глупыми ужимками, которые они адресовали друг другу, думая, что их никто не видит. Меня раздражало, как они с полуслова понимали друг друга, я ненавидел их общие тайны, в которых я чувствовал себя третьим лишним. Кроме того, я первым встретил Даниэля. И все же я был готов стать защитником Виолетты, считая ее самой красивой девочкой на свете. Перед тем, как окончательно отойти на второй план, я однажды сказал ей что-то очень неприятное, доведя ее до слез. Она, видимо, не понимала, как трепетно я к ней отношусь, как не по себе мне было в ее присутствии.
Однажды рано утром, еще до рассвета в конце июля, когда мы уже целый месяц каждые несколько дней встречались на каровом озере и вместе искали приключений, Виолетта пришла ко мне домой. Она стояла на улице под окном и бросала в него камушки.
Я, еще не очнувшись от сна, поднял сетки против москитов и занавески и выглянул в окно.
— Джон, спустись, пожалуйста, — позвала девочка.
Сейчас, годы спустя, я часто смеюсь над этой нелепой ситуацией: девятилетний Ромео смотрит из окна на стоящую внизу Джульетту. Однако не могу отрицать, ее визит доставил мне огромное удовольствие. Я подумал, знает ли Даниэль, что она пришла ко мне, и не сочтет ли он нашу встречу предательством. В глубине души я желал, чтобы все оказалось именно так.
— Пожалуйста, Джон, пойдем со мной, — ласково сказала Виолетта, когда я открыл входную дверь. — Отойдем подальше от домов, чтобы спокойно поговорить.
Наверное, это звучит смешно, но я был уверен, что девочка хочет попросить у меня прощения за то, что встала между мной и моим другом.
Я даже надеялся на признание, что ей наскучило общество Даниэля и она хочет быть со мной. Мы дошли до конца улицы.
— Смотри, — сказала Виолетта.
Шлейф огоньков раскинулся в небе высоко над собором, стоящим на восточном холме.
— Это — Млечный путь, — пояснила она. — Скопление тысячи звезд. Взгляни туда, — прибавила она, указывая на самую крупную звезду. — Это — Полярная звезда. Она находится в самом центре неба.
Виолетта сказала, что это небесное тело занимает такое совершенное положение, что когда Земля вертится вокруг своей оси, она всегда остается в одной точке. Потом девочка объяснила мне кое-что о планетах и созвездиях. Я понял, что наша подруга очень серьезно увлекается звездами. Она не обмолвилась ни словом о Даниэле, когда мы шли назад к моему дому.
— Я хочу открыть тебе одну тайну, — сказала она. — Только не проболтайся никому, даже Даниэлю.
Я поклялся хранить молчание и почувствовал, как стена, которая была между нами, исчезает. Ради этой девочки я был готов на все.
— Я мечтаю увидеть звезды Америки, — сказала она. — Я хочу жить в стране Джорджа Вашингтона и Томаса Джефферсона.
— Но почему Даниэлю нельзя об этом знать?
— Потому что я собираюсь уехать. И никто меня не остановит, даже он!
— Ты же знаешь, что, покинув нас, ты разобьешь нам сердце!
Она посмотрела на небо и глубоко вздохнула. Мы присели на крыльцо моего дома, Виолетта попросила погладить ее волосы. Какое-то время я колебался, предположив, что Даниэль побьет меня, если я соглашусь.
Но потом, дрожа от блаженства, я начал перебирать в руках ее мягкие пряди. Мы долго молчали, слушая ночные звуки, говорящие нам о нашей близости. Потом девочка поцеловала меня в щеку.
— Это за то, что ты — мой друг, — пояснила она.
— Когда ты соберешься в Америку, я поеду с тобой, — пообещал я.
И хотя я всей душой был уверен в своих словах, с годами я позабыл о своем обещании. Как и большинство детей, я жил настоящим и даже самые важные разговоры оставались в прошлом.
Наверное, это было к лучшему.
В первую субботу октября Даниэль пропал. Мы с Виолеттой сходили с ума от беспокойства, так как раньше он всегда приходил на наши воскресные прогулки к каровому озеру. Мы побежали к нему домой, но его там не было, тогда мы решили подождать его у меня дома.
Примерно через полчаса Даниэль, запыхавшись, постучал в дверь нашего дома.
— Где ты был?! — воскликнула мама. — Мы так волновались!
— У сеньоры Беатрис.
Парень чуть не прыгал от радости; он был так возбужден, что не мог устоять на месте. Мы тщетно пытались усадить его и просили объяснить, что случилось. Оказалось, что сеньора Беатрис пришла к нему накануне и сообщила, что она приготовила для него комнату в своем доме.