– Ага, может, оно и так. Я, конечно, не знаю, сняться ли андроидам электрические овцы, но только подсознательно я её всё равно боюсь, поскольку видел, на что эта мадам способна. Это же не какая-нибудь нормальная «железка по имени Анна Николаевна», действующая по пресловутым, азимовским законам роботехники. Она в критической ситуации будет спасать себя, а не меня!
– А здесь-то какая твоя печаль? Не вижу в этом особых противоречий – она для нас действительно важнее, поскольку почти непрерывно собирает информацию. А для тебя гибель на задании означает всего лишь возвращение в исходную точку, без малейших последствий?!!
– Тоже верно. И чего я это, в самом деле? – изобразил я раскаяние, переходящее в непонимание.
– Вот-вот. И вообще, зря ты так. Поверь, вне перезагрузочного состояния это нечто.
Ну-ну. «Это» – тоже правильное словечко в данном случае. Насмотрелся я уже на это «нечто». Однако развивать данную тему дальше я пока не стал.
– И куда конкретно идти? – спросил я вместо этого.
– А в октябрь 1962-го.
– Никак Карибский кризис?
– Да.
– Почему?
– Потому что эти недалёкие уроды сочли, что не будет лучшей возможности разрушить «весь мир насилья до основания».
– А это затем? Хотя, по идее, тут я действительно с вами согласен. Они правы, в истории планеты было чертовски мало столь острых моментов, когда ядерные арсеналы находились в полной боевой готовности и требовали лишь одного – нажатия пресловутой «красной кнопочки». И наши ракеты на Кубе на расстоянии «прямой наводки» от Штатов стояли только тогда, единственный в истории раз. А учитывая, что в 1960-е так называемая «защита от дурака» ещё не была доведена до совершенства, любой случайный пуск или выстрел мог легко стать тем самым камушком, который вызывает сметающую всё на своём пути лавину. И у них, судя по всему, есть из чего выбирать. То есть для начала они вызывают ядерную войну? И где именно они планируют это сделать?
– Естественно, в Европе.
– Ну да, удобно и логично. Сплошные набитые тактической авиацией с подвешенными «спецбоеприпасами» аэродромы, ракетные пусковые позиции плюс атомная артиллерия, ядерные фугасы и прочее. А как именно они начнут? Гроссмейстеры будут играть е2– е4, или придумают что-то посложнее?
– Да если бы знать… Они знают вполне достаточно о потенциале тогдашних ядерных силах обоих сторон, и рабочих вариантов у них должны быть разработаны десятки. Но, по идее, твоя напарница уже должна отследить направление, куда они направят свои усилия в первую очередь.
– Боюсь спросить, а сколько их всего?
– Пятеро. Трое мужчин и две женщины. Изначально было десять. Троих сумели взять живыми, один был убит при аресте и ещё один погиб при переброске.
Одновременно с этими словами в воздухе передо мной последовательно возникли пять качественных, трёхмерных портретов. Ну то есть как портретов – одна за другой передо мной возникали головы «целей», а также их фигуры в полный рост. От последних, по-моему, было особенно мало толку, тем более что самые интересные места (первичные половые признаки то есть) на них «политкорректно» затушевали, от чего ростовые изображения выглядели обряженными во что-то типа облегающих тренировочных костюмов – по этим изображениям можно было судить разве что о их комплекции и росте, а удовольствия от просмотра никакого. А в целом сам процесс отдалённо напоминал некую сцену в стиле «Звёздных войн» – тишина, полутьма и один или несколько странно одетых персонажей как бараны на новые ворота таращатся на нечто светящееся, сгущающееся прямо перед ними. Только я не был вождём повстанцев из Далёкой Галактики, да и рассматривал я не голографические схемы шаровидной Звезды Смерти, а всего лишь видел личности тех, кому очень скоро предстояло стать обыкновенными покойниками.
Что тут сказать – одного взгляда на эти потенциальные мишени мне было достаточно для чёткого понимания того, что это, похоже, был не какой-нибудь бунт недовольных чем-то профессионалов (по элементарной логике – должны же у них там, в этих отдалённых от нас столетиях, быть какие-нибудь специально натасканные «хронодесантники» или «хронодиверсанты»?), а просто явные, очередные запуки какой-то «золотой молодёжи» из безмерно отдалённого будущего, чей круг узок и которая страшно далека от народа.
Во-первых, никто из предъявленной мне для ознакомления пятёрки «плохишей» по своему облику явно не тянул на возраст двадцать семь – тридцать лет. Всем им было лет по двадцать с небольшим, ну максимум двадцать пять, то есть это были не «мужики и бабы», а скорее всё-таки «мальчики и девочки». И вот это было самое хреновое, поскольку, как правило, не представляющие что такое настоящая смерть сопляки, которым всё по хер, категорически не ценят ни собственную, ни чужие жизни. Специфический, но полезный опыт 1990-х (когда проблемы часто оперативно устранялись вместе с теми, кто их создавал), а также дальнейшего общения с «поколением ЕГЭ» показывает, что, если этих диких тварей профилактически не загасить в самом начале, потом не оберёшься хлопот – будет явный перерасход по части истраченных боеприпасов и избыточное количество ненужных жертв и разрушений.