Степан встряхнулся и глубоко вздохнул. Нет, в таком дурацком настроении, в котором он сейчас пребывал, охотиться нельзя. Что-то с ним случилось в последние трое суток, что-то как будто подломилось внутри… Из-за чего? Из-за двойной неудачи с покушением на Россетти? Иди причина глубже? Что-то, для него пока непонятное, неуловимое, то ли собственное предчувствие, то ли чей-то намек, делало ему загадочные знаки, приближалось, удалялось, не дав себя поймать и оценить. Он боялся, что это могло быть знамением, что его жизнь подошла к крайнему пределу. Правда, никто не скажет, не напишет, даже не подумает: мол, ушел из жизни наш выдающийся соратник, великолепный стрелок, бесстрашный солдат… Отдадим ему последние воинские почести…
Он помотал головой: нервы ни к черту. Лезет в голову разная чушь! Так и впрямь недолго свихнуться и самому прийти к Россетти на поклон: прости, мол, заблудшего. Если бы кто смог залезть к нему в душу и подслушать сокровенные мысли — это же позор!
Сержант зажмурился. В сопровождении почтенной дамы мимо с чириканьем прошествовала стайка малышей. над чьими головками, словно маленькие дирижабли, плыли серебряные и золотые воздушные шары. В этот момент в синем просвете неба выглянуло солнце, зажгло острые лучики на зеркальных боках воздушных шариков, кольнуло в глаза отраженными зайчиками, и Сержант увидел направляющихся в его сторону Лесоповала, Сизого и Ломового. И тут же ушли затаенные страхи, случайно вызванные из тех мрачных лабиринтов души, где им и суждено прятаться.
Троица подошла и села рядом на скамейку. Домовой достал из своей неизменной сумки четыре банки кока-колы и раздал каждому. Сержант присосался к холодной жести, косясь на своих орлов. Вот уж кого не терзают никакие дурные предчувствия! За несколько последних недель отправили на тот свет семерых боссов итальянской мафии и как ни в чем не бывало сидят себе в центре Неаполя, дуют газировку.
Да что это на него нашло?! Ну не сумели нахрапом одолеть очередного мафиозо, что ж, придется еще поработать — чего хай поднимать? И все-таки, если трезво рассудить, все идет не очень хорошо. Можно сказать, из рук вон плохо. Он допустил большую ошибку, начав серию убийств со второстепенных фигур, а не с главной. Ведь знал же, что самый опасный, самый хитрющий и самый ценный среди всех заказанных клиентов — Россетти. Но оставил его на десерт…
Сержант допил свою кока-колу и уже собрался выбросить пустую жестянку, как вдруг насторожился. Сначала он не мог понять причину. Но потом понял: на него кто-то пристально смотрел. И он подсознательно ощутил на себе этот внимательный взгляд. Нервно смяв банку и бросив ее в урну, Степан лениво откинулся на спинку и с равнодушным видом поглядел в ту сторону, откуда его сверлил чужой взгляд. На соседней скамейке сидели двое молодых оборванцев в джинсах и майках и о чем-то жарко спорили. За ними на травке расположилось трио музыкантов: скрипка, виолончель и флейта — на флейте, кажется, играла девчонка. А вот и глазастый. На дальней скамейке. Один. Высокий невзрачный хмырь буквально сверлит его взглядом. Сержант лениво отвел глаза и стал наблюдать за своими курсантами. Вот святая простота: болтают себе, ни сном ни духом не подозревая, что к ним привязан хвост.
Что-то надо делать. Но что? Незнакомец вел себя очень странно. Он вдруг поднялся со скамейки, встал посреди аллеи и, уставившись на Сержанта и его помощников, задымил сигаретой. Скорее всего, кроме него здесь по кустам засел еще целый взвод.
Интересно, подумал Сержант, это человек Россетти или полицейский в штатском? Если полицейский, то, возможно, обойдется. А если соглядатай мафии — это уже посерьезнее. Сержант искренне позавидовал безмятежности своих парней. Они переговаривались, похохатывали и принялись швырять пустые банки в дальнюю урну, соревнуясь в меткости. Просто как дети…
Сержант тихо сказал:
— Ребята, кажется, мы влипли. Нас пасут. Только не дергаться! Продолжайте болтать и не вертите головами. Я встану и уйду. Если пасут лично меня, хвост увяжется за мной. Но не исключено, что в кустах сидят другие филеры. Если вон тот долговязый на скамейке пойдет за мной следом, минуты через три уходите по одному. И попетляйте по городу час-другой, посмотрите, нет ли за вами хвоста… Да не верти ты башкой! — яростно прошипел Сержант Домовому, который попытался повернуть голову в сторону высокого хмыря, торчащего жердью посреди аллеи. — Ну все, я пошел!