— Про «понятия не имел» — это ты загнул. Мне прекрасно известно, что ты работал с Янусом еще в те благословенные годы, когда журнальчик ваш печатал порнуху, — говорит он вполголоса. — Ты же сам нас представил друг другу на вечеринке, которую он устраивал на Фредериксберг-аллее.
— И вы с тех пор поддерживали знакомство?
— Когда ему нужен был адвокат, он звонил мне. Не исключая последнего случая, когда у него появилась навязчивая идея, что его отравили афлатоксином.
— У него были подозрения, кто это сделал?
— В том-то и дело, что нет. Ты приходил к нему в больницу?
— Нет, я не видел Януса больше трех лет. Но он мне нравился, мы хорошо с ним сработались.
— Время течет.
Он бросает взгляд на часы. Одна из электрических потолочных ламп отбрасывает луч несколько в сторону и, вместо того чтобы освещать четыре рисунка Мадса Стее, изображающих яхты на канале Нюхавн, заставляет наручные часы моего брата сверкнуть бриллиантами, обрамляющими циферблат.
— Отца навещаешь? — спрашивает он как бы между прочим.
— Редко. А ты?
— Мы планируем выбраться к нему на Рождество. Буду рад тебя видеть, если у тебя нет других планов. Сейчас мне пора, у меня встреча.
Мы жмем друг другу руки, он прокладывает себе путь в толпе и исчезает в дверях. В окно я наблюдаю, как он шагает к парковке, разговаривая по мобильному. Думаю, что он видит меня, садясь за руль черного «ягуара», но не подает вида. Панцирь у него что надо.
— Вы очень разные.
Я поворачиваюсь к Пернилле и киваю:
— В часовне все прошло отлично. Если, конечно, о подобном событии можно так выразиться.
— Я больше переживала за эту, неофициальную, часть.
— Вы прекрасно справляетесь.
Дотрагиваюсь до ее руки, хочу обнять, сделать хоть что-то, чтобы не дать пролиться слезам, стоящим в ее глазах, но не знаю, что делают в таких случаях. Она коротко стискивает мою руку, вытирает слезы и продолжает обход гостей.
Мой взгляд падает на мужчину в облегающем костюме, облокотившегося на стену рядом с коридорчиком, ведущим к туалетам. Я уже видел его в дверях часовни, у него вид телохранителя, каких политики и члены королевской семьи таскают за собой по миру, полному угроз, и я пытаюсь вычислить, кого из присутствующих его наняли охранять. Он жмет на кнопки мобильного, и я догадываюсь, что он снимает гостей, пришедших на поминки, и что камера его телефона как раз смотрит в мою сторону.
Быстрым шагом пересекаю зал, выхожу на улицу и ловлю такси.
Йохан сидит за кухонным столом, смотрит на порт за окном, взвешивая в руке пачки денег, потом спрашивает, откуда они. Я сажусь на стул, обтянутый кожей ягненка, и слежу, как мимо проплывает корабль с двумя красными трубами.
— Инвестор, — отвечаю я. — И к тому моменту, когда они закончатся, документальный фильм должен быть готов. Сейчас наша задача — выяснить как можно больше подробностей. — Я забираю у него пачки купюр и жонглирую ими. — Надо взять напрокат оборудование и договориться о встречах с кое-какими людьми.
— Деньги от твоего приятеля Януса?
— Да.
Пересчитываю купюры, складываю в пачки меньшего размера и прикидываю, на что их пустить.
— С кем нам нужно побеседовать?
— У меня два кандидата на примете. Нам нужны факты, подтверждающие правдивость Янусовой истории.
— Раздобудь мне камеру, и за дело! — говорит он с воодушевлением.
— Начнем с двух наиболее известных бизнесменов, которых упоминает Янус: председателя правления «Рейнбоу медикалс» Кристиана Холька и его ближайшей помощницы — Гертруды Фишер, главы концерна. Ты можешь позвонить им и договориться о встрече?
— Под каким предлогом?
— Скажи, что ты менеджер медиа-компании и тебе нужно сделать серию рождественских передач о крупнейших бизнесменах для «Радио Дании».
— И как называется наша компания?
— «Копенгагенские репортеры» подойдет? Когда встретимся с Кристианом Хольком, ты будешь за оператора и техника, а я за режиссера и интервьюера. Мы должны успеть до Рождества. Дави на то, что у нас жесткий график. Но, вообще-то, можешь особенно не переживать: у людей всегда находится время, если маячит перспектива показать на всю страну, какие они домашние и семейные.
У меня есть нужные телефонные номера, и Йохан достает свой мобильный.
Я поднимаюсь на ноги, и они несут меня в туалет. На дне корзины с бельем припрятана пачка сигарет, и я выкуриваю одну, выдыхая дым в окно и наблюдая за проходящими мимо судами. Представляю себя на борту вон того, зафрахтованного для перевозки мороженой рыбы. Скоро оно достигнет фарватера для международных рейсов и пойдет по Эресунну на юг. Каждый закоулок судна пропах рыбой и смолой…