Она упирает руки в боки и улыбается во весь рот.
— Занята? — спрашиваю я.
— Я всегда занята. У наших студентов каникулы, и мы хотим сегодня устроить большую новогоднюю вечеринку. Поэтому на кухне дым коромыслом. Хотим сделать фондю, по всем правилам, как мы это делали в детстве. Само собой, я хотела бы, чтобы вы присоединились. Вы остановились в гостинице? Если нет, найду вам пару свободных комнат.
— Прекрасно. Нас разве дома не треской кормили?
Ханна качает головой, как бы говоря: «Не помню!» — и обнимает меня.
— Давайте покажу вам ваши комнаты. Потом ты можешь поводить твоего друга по дому, показать, что где, если, конечно, сам еще не забыл. У нас студенты со всего мира, здесь яблоку негде упасть, — говорит она, обернувшись к Йохану.
Мы пересекаем разбитый во дворе сад. Там растут апельсиновые деревья.
— Знаете, многие мои подруги сюда переехали. Молодые еще женщины, моего возраста, но мужья у них какие-то полуживые — от стресса, выпивки и наркоты, при том что все они прекрасно устроены и работать им не надо. Так чего ради терпеть эту постоянную холодрыгу и дожди в нашем родном Датском королевстве? — Она внезапно останавливается. — Если хотите, можете рвать апельсины прямо с ветки.
— Несмотря ни на что, ты все еще говоришь «в нашем родном»?
— Старая привычка. Эта печальная страна не вызывает во мне больше никакой ностальгии. Если бы не отец…
— Ты ему звонишь?
— Ты прекрасно знаешь, что это нереально.
— Я частенько звоню и расспрашиваю персонал о том, как он там.
— Супер, Петер. И когда ты последний раз у него был?
— А ты?
Мы останавливаемся перед флигелем, в котором располагаются комнаты учащихся.
— Ах да, Ханна, ты же считаешь, что всенепременно нужно окончательно и бесповоротно порвать со своими родителями и обращаться с ними, как с дерьмом, чтобы увидеть мир свежим взглядом, — язвительно выпаливаю я, переходя грань допустимого.
— Именно. Я и не надеялась, что ты окажешься в состоянии уловить мои мысли.
Ханна поворачивается кругом на каблуках и уходит. Раздается звук хлопнувшей двери.
— До нее с детства все докапывались, и я никак не могу отвыкнуть ее дразнить, — говорю я.
— Кажется, она разозлилась.
— Отойдет, она такой человек.
— Или ты такой человек?
Минуту спустя Ханна появляется снова, качает головой и начинает смеяться.
— Да, по-другому у нас никогда не получалось, — говорит она Йохану. — Но это отнюдь не значит, что я этого господина в грош не ставлю.
Она ударяет меня по плечу кулачком.
— Теперь ты понимаешь, о чем я говорил: она раздражительна и агрессивна.
— Я была намного младше всех в семье. Мой старший братик полагает, что я была маленьким крысенышем, портившим ему жизнь, однако вот этот парень заботился обо мне. До вечера! — кричит она через плечо и уносится прочь.
Мы с Йоханом расходимся по своим делам. Я принимаю ванну и ложусь в постель. Лежу и не могу оторвать взгляда от белой горы, чья вершина теряется в облаках.
Академия кулинарного мастерства расположилась в респектабельном квартале, среди множества многоэтажных вилл и особняков, прячущихся за высокими желтыми стенами. «Защита от нелегалов и вороватых иммигрантов», как выражается Ханна, склонившаяся над мойкой в кухне: она помогает двум невысоким испанкам извлекать из упаковки кубики льда в форме сердечек, предназначенные для традиционной здесь сангрии.
Помимо приблизительно сорока датчан, живущих при академии, тут обитают англичане, немцы, норвежцы, шведы и пара русских, и значительная часть проживающих собралась теперь в столовой, где в виде подковы расставлены столы. Вдоль стен стоят блюда с говядиной и курицей, различные виды колбасок и соусницы — полное самообслуживание. Горка домашних багетов и ворох салатных листьев составляют гарнир.
Аперитив уже ударил в головы, и чем шумнее становится в столовой, тем громче орут присутствующие, стараясь быть услышанными. Мы с Йоханом машем друг другу с разных концов стола, где оказались таблички с нашими именами.
Садясь за стол, мы с соседкой перешучиваемся по поводу разношерстной публики: нечто подобное в семидесятые можно было увидеть, купив куда-нибудь путевку по системе «все включено».
Из шкафов, причем не из самых пыльных их уголков, извлечены яркие платья и разноцветные юбки — в такие одевались в те годы, когда мы были молоды и печень позволяла праздновать по полной, однако это не винтаж, просто стиль ретро и сейчас в моде в Испании, я вижу это по женщине, с которой меня посадили рядом, и популярная сеть модных магазинов одежды работает именно в этом пестром направлении, которое еще во времена Франко создали туристы, довольные выпивкой, едой и солнцем. Нас приглашают сесть, и, прежде чем я успеваю открыть рот, соседка опять обрушивает на меня поток слов: