— Кто там пришел? — доносится из дома женский голос.
Я замечаю в темной прихожей Гертруду Фишер.
— У вас, журналистов, не существует понятия чести. Сейчас Новый год! Выключайте камеру и убирайтесь! — кричит она, отодвигает в сторону не произносящего ни звука Кристиана и захлопывает дверь.
Звоню снова, безрезультатно. Упорно стоим и ждем, потом звоним опять. Теперь дверь рывком распахивается, и взбешенная женщина кричит из темноты, что мы находимся в частных владениях и, если мы не уберемся, она позвонит в полицию. Йохан снимает эту сцену на камеру.
— Нам надо собраться с мыслями, — говорю я, когда мы возвращаемся к машине. — Если мы хотим с ним побеседовать, нужно действовать энергичнее. Кристиан Хольк должен понять, что есть всего два варианта: либо он предстанет перед общественностью как человек, который раскрыл планы, вынашиваемые «Мишн зироу», либо окажется одним из лиц, стоящих за этими планами.
Мы возвращаемся к вилле.
Кристиан Хольк стоит на выложенном плиткой полу перед дверью и вполголоса разговариваете Гертрудой Фишер, уже одетой. Заметив нас, она кивает ему, быстрым шагом идет по дорожке нам навстречу и проходит мимо, не сказав ни слова. Звонко хлопает дверца машины, и колеса с визгом пробуксовывают на асфальте.
— А, вот и вы наконец, ха-ха. Выключите-ка на секунду камеру, — просит Хольк устало. — Петер Беллман, не так ли? Вы думаете, что нашли ответы на все вопросы, но на самом деле вы удивительно мало знаете о вещах, не порожденных вашей фантазией. Едва перестав бесцельно бороздить выдуманную вами реальность, вы тут же переноситесь в прошлое и начинаете жить в нем. Что ж, вернемся в 80-е, почему нет, во времена вашего величия, в те времена мир еще можно было обозреть. Холодная война положительно отображалась на стабильности и обозримости мира, сегодня уже не то, сегодня мир далеко не так предсказуем.
Его голос утратил обычную твердость, искреннего гнева в нем тоже не слышно. Похоже, панцирь Холька дал трещину.
— Мы приехали дать вам возможность высказаться. Когда вся эта история с «Мишн зироу» выплывет на поверхность, на вас начнется самая настоящая охота и вас обвинят во всех смертных грехах, наверняка и в тех, которых вы не совершали, — говорю я.
— Я бесконечно устал от вас обоих. Если бы вы знали, во что ваше существование обошлось мне за одну только последнюю неделю…
В этот момент входная дверь за его спиной слегка приоткрывается, и из нее выглядывает бледное морщинистое лицо.
— Я же просил тебя не выходить, — резко говорит Хольк по-немецки.
— Лиза Майер? — вырывается у Йохана.
Она распахивает дверь и выходит из дома. Да, теперь и я вижу, что это она.
Хольк быстро обнимает ее. Правый глаз женщины покраснел от кровоизлияния, и скула приобрела желто-синий оттенок.
— Чего они уставились? — спрашивает она по-немецки.
— Прошу прощения, — отвечаю я тоже по-немецки.
Йохан ставит на плечо камеру и начинает съемку.
— Выключите камеру немедленно! — Кристиан Хольк срывается на крик. — Если наш разговор вообще состоится, а я еще не принял окончательного решения, то она не должна фигурировать в записи.
— Вы не в том положении, чтобы диктовать свои требования. — Я слышу себя самого словно со стороны, голос звучит твердо.
— Ошибаетесь. Если хотите получить историю, за которой пришли, будете делать все в точности, как я скажу. На закате своей карьеры я достаточно точно следовал оценкам, которые мои персональные советчики давали в той или иной непростой ситуации. Гертруда ни разу не ошиблась в своих прогнозах. В умении оценить ситуацию ей нет равных. — Он выдерживает длинную паузу. — Однако на этот раз я послушаюсь своей совести, как бы глупо это ни было. Идите за мной, вот сюда.
Вслед за Кристианом Хольком и Лизой Майер мы обходим дом и спускаемся по каменным ступеням лестницы, соединяющей четыре террасы. Достигнув нижней, откуда, как и со всех остальных, открывается вид на море, мы минуем бассейн, от которого идет пар, пересекаем еще одну террасу, выложенную желтым камнем, и оказываемся в тени пальм перед невысоким гостевым домиком с красной черепичной крышей.
— Здесь нам никто не помешает, — говорит Хольк, открывает дверь, и мы входим в уютную хижину с гостиной, спальней, в которой установлена двуспальная кровать, прекрасно оборудованной кухней и spa-ванной.
— Но помните, что Лизы не должно быть в кадре и участвовать в нашем разговоре она не будет. Да и я не гарантирую, что отвечу на любые вопросы.