— Тогда я не понимаю, почему вы сидите сейчас тут и рассказываете мне все это!
— Наверное, стал старым и сентиментальным… К тому же я, честно признаться, не ожидал подобной эффективности и вообще сомневался в реалистичности этого замысла, однако, как выяснилось, недооценил наших исследователей. Осенью они добились настоящего прорыва, и две недели назад мне сообщили, что уже в январе препарат начнет применяться. — Кристиан Хольк поворачивает голову и смотрит прямо в объектив камеры. — Вот что я скажу политикам всего мира: к две тысячи пятидесятому году половину глобального прироста населения будут обеспечивать девять стран. Четыре из них находятся в Африке — это Нигерия, Эфиопия, Демократическая Республика Конго и Объединенная Республика Танзания. Если ничего не предпринять, Европу захлестнет волна с юга.
— Кристиан! — раздается неподалеку мужской голос.
Хольк вздрагивает, встает с кресла и быстро подходит к окну.
— Кристиан Хольк!
— Мне надо избежать разговора с этим человеком, и он ни в коем случае не должен обнаружить вас здесь.
— Кристиан Хольк!
Хольк трясет головой, словно пытаясь избавиться от неприятных мыслей, и шепчет по-немецки:
— Лиза, нам нужно немедленно исчезнуть.
Он хватает ее за руку, и они прокладывают себе путь сквозь пальмовую рощицу, растущую за бассейном. Мы с Йоханом устремляемся вслед за ними по узкой тропинке, крутым серпантином уходящей вниз, и вскоре оказываемся перед гаражом. Краска на дверях облупилась и отслаивается хлопьями. Там стоит серебристо-серый «сеат-ибица» с местными номерами.
— Поведешь? — спрашивает Хольк и кидает Йохану ключи.
— А как же наша машина? Мы ее брали напрокат. — Йохан бросает взгляд вверх, в направлении дома.
— Оставим здесь. Я позвоню в агентство.
Хольк и Лиза Майер забираются на заднее сиденье.
— Давай в аэропорт! — приказывает Хольк, доставая свой мобильный. Дрожащими пальцами он набирает номер:
— Это я. Мы с Лизой сегодня будем дома.
Индикатор заряда камеры мигает, значит, осталось еще десять-пятнадцать минут съемки. Я вспоминаю про мобильный.
— Это не ваш? — спрашиваю я и протягиваю Лизе телефон, которым усердно пользовался всю последнюю неделю.
— У вас-то он откуда? — Ее голос звучит устало. — Я нигде не могу найти свой телефон, а он тут с ним повсюду разгуливает. Ничего не понимаю, — шепчет она и смотрит на Холька.
— Я не в курсе.
Он беспомощно пожимает плечами.
— Напомни мне, чтобы я перешел на другой тариф, с нормальным роумингом, — прошу я Йохана. Потом поворачиваюсь к Хольку. — Я хотел снять вас здесь, в машине.
— Хорошо. Но помните про нашу договоренность: Лизы не должно быть в кадре.
— Расскажите не для записи, какова ее роль, и я оставлю ее в покое.
— В те давние времена Лиза была среди тех, кто основал «Мишн зироу». Такая же юная и наивная, как и я когда-то. Позже представляла партию «зеленых» в бундестаге. Пять лет заседала в Европарламенте. В настоящий момент работает на меня.
— А что случилось с ее лицом?
— Они пытались заткнуть ей рот.
— Кто «они»?
— Те, кого «Рейнбоу медикалс» наняла обеспечивать секретность разработок. Ситуация, как убедилась Гертруда вчера утром, вышла из-под контроля.
Он бережно берет Лизу Майер за руку.
— Вы уже не контролируете своих подчиненных?
— Они больше не мои подчиненные. Вы, по всей видимости, не в курсе, что я сложил свои полномочия председателя компании через несколько дней после Рождества. Я вышел из игры.
— Куда вышли — на морозец?
Он неожиданно коротко вздыхает и отворачивается к окну.
— И кто теперь вместо вас? — продолжаю допытываться я.
— Гертруда Фишер, — быстро отвечает он. — Первая в истории концерна женщина на посту председателя правления, гы-гы.
— Что она делала в вашем доме?
— Мы вместе праздновали Новый год. Не напрягайтесь, ее парень тоже был с нами. Он уехал после завтрака.
— Как его имя?
— Это не имеет значения.