— Тут всегда весело, — говорит Йохан с улыбкой.
И я вдруг вспоминаю, когда видел его в последний раз. Много лет минуло с тех пор, но я помню все как сейчас. Я стоял на перроне центрального вокзала Копенгагена и ждал свой поезд, безуспешно пытаясь отбить ожесточенные нападки моей тогдашней жены. Мне казалось, что мы всегда умели все обсудить и наша сексуальная жизнь била ключом, что мы были друг другу близкими друзьями и ее семья в общем и целом так же хорошо приняла меня, как моя — ее. Однако в ее глазах все было ровно наоборот. Жизнь со мной, оказывается, превратила ее из веселой, жизнерадостной девушки в измотанную, желчную пессимистку. Поводов для недовольства у нее всегда находилось в избытке. Жизнь со мной была мучительным сосуществованием с вечно чем-то раздраженным слабаком, лишенным желания действовать. «Мне нужен настоящий мужчина, который бы что-то делал, а не просто чесал языком. Делать, нужно что-то делать! Мы превратились в сплав, в одно целое, и для меня это последний шанс найти свой путь в жизни», — так она сказала и пошла своей дорогой, прихватив с собой Нора.
В качестве ответного хода я купил горящую путевку, перерасходовав средства на своей карте, и вскоре уже маялся на одном из греческих пляжей, сжимая в руках книжку, читать которую был не в силах, потому что буквы сливались у меня перед глазами в черные, мрачные фигуры. Я лежал на пляже и размышлял о своей слепоте: неужто раньше я не замечал предупреждающих сигналов? — и пришел к выводу, что никогда ее толком не знал и не понимал. Я лишь смутно представлял себе, что скрывалось за синевой ее красивых глаз, поскольку был очень занят собой и своими нуждами.
Тут подошел поезд, я увидел ее в окне с Нором на руках, и минуту спустя она вручила мне сына на выходные. Еще через мгновение поезд тронулся, и я заметил Йохана, который бежал по перрону и в последний момент успел сесть со своим под завязку набитым рюкзаком. И вот он здесь, рядом со мной, его губы шевелятся, и голос разносится по бару.
— Мы с Марией все еще вместе. Видимся не так уж часто, но по-прежнему в браке, — говорит он.
— Чем сейчас занимаешься? — спрашиваю я.
— Фотографирую. Репортажи для журналов о событиях в разных странах. Кое-что снимаю для рекламы.
Все было так бесконечно давно, что я уже не помню толком, как он тогда выглядел на перроне в Копенгагене, как — в Гоа и как потом, когда мы, вернувшись из Гоа, виделись несколько раз в Дании. В моих воспоминаниях он такой же, каким я вижу его сейчас. И сам я молод и полон надежд.
Калейдоскоп воспоминаний. Мария и Сара. Мы тусовались в Гоа все вчетвером. Йохан сошелся с Марией, я выбрал Сару. Правда, с Марией мы несколько раз переспали — и в Гоа, и после возвращения в Данию, — пока Йохан был в беспрерывных поездках и несмотря на то, что я продолжал встречаться с Сарой. Не думаю, что он знает об этом. Просто так вышло тогда.
— Ты общаешься с Сарой? — спрашивает он.
— Нет. Наши отношения прекратились, когда она узнала, что у меня были другие женщины. Она ушла от меня, и с тех пор я ее не видел.
Я не рассказываю ему о том, как тяжело пережил ее уход. О том, что психолог, которого я посещал после нашего разрыва, назвал мое отношение к нашему с Сарой союзу отражением моей склонности к тотальному саморазрушению. Заложенный во мне программный сбой заставлял меня противиться правде и настаивать на лжи. В этом психолог, без сомнения, был прав. Иначе чем можно объяснить мое настойчивое стремление к разрыву с единственной женщиной, которая была мне дороже всего на свете?
— Что поделывает Мария? — спрашиваю я вместо этого.
— Она выучилась на инженера, но уже давно не работает. Она много лет проболела. — Он грустно смотрит перед собой. — Усталость, температура, воспаление суставов, расстройство личности с сопутствующей депрессией и вспышками раздражительности. Врачи утверждали, что заболевание хроническое, и она соглашалась. Но мне было плевать на этих эскулапов. Они ставят диагноз по всем правилам западной науки, слепо веруя в свою правоту, и слышать не хотят о знании, которое древние культуры пронесли через тысячелетия. Я чуть ли не силком заставил ее попробовать разные методики, и в конце концов мы нашли китайского специалиста. Он ей помог, понемногу она выправилась.