Кровь в жилах гневно закипела, в висках застучало, пальцы онемели от силы, с которой я сжала телефон.
— Не смей трогать маму! — прошипела я в трубку не своим голосом.
— Не прав что ли я? — Отец охнул. — Мать могла следить за здоровьем, но захотела бросить мужа. Была бы рядом и...
— И ты бы продолжил издеваться над ней!
— Никогда! Никогда не издевался я! Любил ее я! Поучал жизни, помогал, но...
— Не хочу ничего слышать! Не хочу слушать пустые обвинения! Все вокруг виноваты, только не ты! Как можно быть таким твердолобым?! Посмотри на себя со стороны хотя бы раз в жизни! Весь такой хороший, а остальные тупые идиоты, не видящие нимба над твоей головой!
— Опять за свое! Много ошибался я, согласен. Ну не идеален я! Плохой человек я, да, плохой! Старался быть отцом и мужем, но кому нужны старания мои? Хочешь как лучше, а пофиг было и матери и тебе!
— Смешно. А теперь расскажи мне: когда ты старался? — Каждое слово пропитано ядом. — Может когда бил маму, изменял ей или когда бухал неделями? Отличные старания! Ой, подожди! Наверное ты старался воспитать дочь криками и угрозами!
Дыхание участилось. Перед глазами поплыли мерзкие воспоминания... Они вспыхивали и гасли, принося собой нестерпимую боль. В груди зажгло от поглощающей обиды. День за днем, месяц за месяцем ничего не меняется. Он не меняется. Отец не хочет признать ошибки, ему не под силу взглянуть правде в глаза.
— Не наговаривай на отца. Можешь только обвинять.
— Кто бы сомневался! Ты...
— Родная дочка не думает об отце. Жизнь у тебя, заняты ты, а на старика плюнула. Заботился о тебе я, кормил, пылинки сдувал, и получил награду я — нищее житье. Вырастил умницу и красавицу, а взамен...
Дочка бросила старика на произвол.
Пылинки сдувал.
И ведь он верит в то, что говорит.
В трубке послышался непонятный звук, напоминающий шмыганье носом. Неужели он...
— Чем заслужил я такое? — Голос отца осип, моментально ослаб. — Чем? Дочка...
Я не ответила. Злость буравила изнутри едким пламенем и одновременно с тем медленно затихала. Сломленный голос отца полный ненастоящего сожаления действовал, как яд. Он отравлял мою стойкость, заставлял усомниться в убеждениях.
— Не хотел ругаться я, дочка. Прости уж старика ты... Не сегодня, дык завтра помру, и дело с концом. — Он вздохнул.
— Это все? — максимально сдержанно спросила я, ощущая желание запульнуть телефон в стену и спрятаться там, где никто не найдет.
— Не стану просить помощи я, дочка.
— Ладно.
— Может говорим в последний раз, кто знает... Не хотел я, дочка. Не хотел... — Он секунду молчал, а потом произнес совсем тихим голосом: — Тебе будет лучше без меня.
Гудки эхом бились о динамик телефона. Отец положил трубку, а я стояла на месте с чувством полного разрушения.
Да! Будет лучше без тебя! ... но не смогу произнести это вслух никогда. Не смогу и все! Насколько я ненавижу отца — совесть не позволит смириться. Он сломал мне жизнь, портил все, до чего дотрагивался, но... от был и остается моим отцом. Господи... Я все еще на что-то надеюсь... Должна бы успокоиться, но лишь делаю вид, прячу чувства и убеждаю себя, что судьба отца меня не волнует.
Если бы он сделал хотя бы маленький шаг... Однако отец верит в свою невиновность, и при том знает, что виноват. Замкнутый круг его жизни, сценарий неизменен очень много лет. В дни «просветления» он чувствует собственную никчемность, он видит созданные проблемы, но вместо того, чтобы решать их, выбирает легкий путь — забыться в бутылке. Однажды он сказал: «Когда выпью, то и проблем будто нет. Они есть и будут, но после стопки исчезают. На душе становится легко. Дочка, если бы ты знала, что эти моменты значат для меня. Если бы ты знала... ».
Слезы защипали глаза. Мерзко от собственной слабости... слабости перед пьяницей, что отравляет жизнь. Я смогла уехать за тысячу километров, но избавиться от чувства долга сил не хватает. Любви к отцу давно нет, она разбилась безвозвратно и навсегда. Он сотворил столько дерьма, а я по-прежнему жду чуда.
Я не могу простить отца, ведь он не просил прощения по-настоящему. И даже попроси он — вряд ли смогла бы.
Стоять на улице, сжимая телефон, нет смысла. Я медленно пошла ко входу в общагу со странным чувством. Сегодняшний разговор закончился не ссорой, что настораживало. Отец обвинял и жаловался как обычно, но удивительно — не потребовал денег. Он будто действительно прощался...
Нет. Я не поведусь на стенания отца.
Не в этот раз.
Никак не получалось перестать думать о нем... Остановившись у лестницы, я глядела под ноги и думала, думала... думала...
Внезапно теплые руки обняли за талию. Я рывком развернулась и врезалась в Джейка. Он с улыбкой притянул меня и легонько поцеловал.