Стало быть, у этой Оливии Шелл есть любовник, потому что Мэтью был абсолютно уверен, что видит Оливию Шелл. А может, этот капитан ее муж. Логичный выбор для оператора службы береговой охраны. Логики не было только в его, Мэтью, реакции. Например, когда капитан целовал ей руку, Мэтью вдруг кольнула ревность, словно она его собственность. Какой логикой можно объяснить, что он не в силах забыть ее голос, услышанный по рации в ту ночь? Спокойный голос красивого тембра, чистый и звонкий как колокольчик. Два дня после спасения он провалялся в больнице Св. Лаврентия, а на третий уже занимался делами в гостиничном номере, одним из которых был телефонный звонок на станцию береговой охраны с целью узнать имя оператора, принявшего его сигнал бедствия. Других вопросов он не задавал. Из гордости? Или потому, что злился на себя, не понимая, почему эта незнакомая женщина приобрела для него такое значение. Женщина, которой он частично обязан своим спасением. Сама мысль, что он обязан женщине, выводила его из себя.
Оливия — а он был уверен, что это она, — расправила плечи и открыла дверь. Когда она вышла на утренний солнечный свет, улыбки на ее лице уже не было, глаза были немного прищурены. Солнце вспыхивало в ее волосах. Глаза, рассмотрел Мэтью, темно-карие, живые и теплые, при виде которых невольно напрашивалось избитое сравнение с бархатом. Брови вразлет, высокие скулы, соблазнительно изогнута нижняя губа — все вместе это создавало эффект поразительной красоты.
Он двинулся ей навстречу и сухо произнес:
— Вы Оливия Шелл? Я Мэтью Бертрам.
Может, потому что солнце светило в глаза, мужская фигура показалась Оливии огромной, в темном силуэте чудилось что-то угрожающе мрачное. Приставив ладонь козырьком к глазам, она ответила также официально:
— Да, я Оливия Шелл. Здравствуйте, мистер Бертрам.
— Можно просто Мэтью, — сказал он без улыбки. — Предлагаю позавтракать вместе. По дороге я приметил один ресторанчик.
Снова этот командирский тон, обратила внимание Оливия и сделала несколько шагов. Динамит, чистый динамит, подумала она. Высокий, больше шести футов. Шатен. Впрочем, определить точно цвет его густых темных кудрей, отливавших в рыжину, было трудно. Пронзительно синие глаза на обветренном загорелом лице. Решительный подбородок, на нем свежий багровый синяк. А фигура… Нет, пожалуй, она заходит слишком далеко. Для раннего утра и так многовато.
Она постаралась ответить как можно любезней:
— Нет, не могу. Вечером мне снова заступать, так что надо пойти домой и выспаться, к тому же я чувствую себя не в своей тарелке без душа. — Легкая улыбка вспыхнула и погасла. — Извините за косноязычие.
— Тогда ужин перед работой. Вам ведь все равно надо поесть.
Она прикусила губу.
— А мы не можем, если уж надо, поговорить прямо здесь?
— Мне бы не хотелось.
— Тогда, пожалуй, нам и говорить не о чем.
— Мы поговорим за ужином в гриль-баре «Голотурия». Не «Ритц», конечно…
— Не командуйте мной!
— И в мыслях нет.
В «Ритце» он смотрелся бы уместней, решила Оливия.
— А если я откажусь? Что, если у меня назначено свидание с женихом, который выше вас ростом?
— Мужчина, с которым вы только что разговаривали, ваш жених?
— Не думаю, что вы проделали такой путь из больницы в Хиброн, чтобы выяснить подробности моей интимной жизни, мистер Бертрам.
— Я приехал сюда, чтобы поблагодарить вас за спасение моей жизни, — холодно сказал Мэтью.
— Вид у вас не очень благодарный.
Он упрямо повторил:
— У вас есть жених? Неважно, какого роста.
— Нет, но вас это не касается.
— А муж? Или любовник?
Оливия даже рот открыла от возмущения.
— Черт побери… послушайте, уже почти половина восьмого, я всю ночь не спала и хватит с меня. Я рада, что вы и ваш друг Стэн живы и здоровы; мне жаль, что затонула ваша яхта, и до свидания! — Он сжал губы. Невольно у нее вырвалось: — Ваша яхта… Вы ведь любили ее?
Как женщину. Кажется, так сказал Стэн? А женщины, должно быть, вьются вокруг этого мужчины, как чайки вокруг рыболовного судна.
— Вот это уж точно вас не касается.
— Тем более я не вижу причины, по которой нужно приглашать меня на ужин, — сердито сказала Оливия и отвернулась от него.
Он взял ее за локоть, и она вдруг почувствовала себя слабой и беззащитной, настолько сильными оказались его пальцы.
— Я заеду за вами в пять.
— Вы не знаете, где я живу.
— Всегда готов проводить вас домой.
— Вы понимаете, что в данный момент мы находимся под наблюдением? Камеры прослеживают всю эту стоянку. Стоит мне только дернуться, как кто-нибудь мигом окажется здесь.
— Тем больше оснований вести себя хорошо, мисс Шелл, — насмешливо сказал Мэтью.
— Хорошо вести себя? Насмешили! По-вашему, это означает вести себя так, как вам нравится?!
— Абсолютно верно.
Оливия поняла: пора на что-то решиться. Стоит ей посмотреть в сторону камеры и дать сигнал о помощи, как с этим представлением будет покончено. Только она ведь сроду не выбирала безопасные пути. Именно эта черта ее характера заставляла отца беспокоиться за нее.
— Встретимся в гриль-баре ровно в пять, — сказала она. — Уйти оттуда мне нужно будет не позже шести сорока. Если последуете за мной сейчас, встреча отменяется.
— В таком случае я и не подумаю следовать за вами, — с опасной кротостью согласился Мэтью. Он окинул ее взглядом. — Приятных сновидений, Оливия Шелл.
Щеки ее вспыхнули, но он этого уже не видел, так как шагал к своей машине. Словно приклеенная к месту, Оливия смотрела ему вслед.
Что заставило ее согласиться? Нет, она не просто безрассудная, она сумасшедшая.
3
Будильник разбудил Оливию в четыре пятнадцать. Приняв душ, она надела черную юбку и зеленую шелковую блузку. Долой бесформенные свитера и драные джинсы! Побольше румян и туши для ресниц, решила она, тщательно накладывая макияж. Результат ей понравился. Она посмотрела на часы и ахнула. Не хватало только извиняться за опоздание. В ее планы это не входило.
Без одной минуты пять она припарковалась рядом с зеленым «паджеро» у гриль-бара «Голотурия». Мэтью успел занять лучший столик. Сюрприз, сюрприз! — пронеслось у нее в голове, и она сдержанно улыбнулась ему.
Мэтью отодвинул для нее стул и, когда она села, слегка задел ладонью ее плечо. Дрожь пробежала по телу Оливии, что и заставило ее с ходу перейти в наступление.
— Итак… вы собираетесь со всей любезностью поблагодарить меня за оперативный вызов спасателей?
Он держал в этот момент меню, и она заметила, что его ногти вонзились в ламинированную обложку.
— Наверняка, вы хороший оператор, и я очень благодарен вам, что не пошел ко дну. Так что, благодарю вас за ваше участие в моем спасении.
— А что все-таки произошло?
— Обычный набор ошибок, — уклончиво ответил он. — Хотите для начала выпить?
— Перед работой? Нет, спасибо. Когда я запросила ваши координаты, вы долго не отвечали.
— Произошла небольшая заминка, — буркнул он. — Что посоветуете заказать? Что-нибудь из морских продуктов?
— Запеченные устрицы просто божественны! — Ясно, что он не хочет ничего рассказывать. — Ваш подбородок… Полагаю, этот впечатляющий синяк получен не в драке в больничном кафетерии? Это случилось на «Медузе»?
Он поднял на нее глаза.
— Бросьте выпытывать.
— Мэтью, — произнесла она и почувствовала, как приятно ей произносить его имя, — вы настояли на нашей встрече. Сил нет говорить о погоде, за смену наговорилась. Стэн рассказал, что у вас была пневмония, поэтому за штурвалом стоял он, когда вы налетели на рифы.