Кроме топора, я всегда беру на охоту свой длинный мощный нож, наточенный до состояния «хоть брейся». Почему я беру его – это уже отдельная история, и вспоминать о ней я не люблю, а тот кабан-подранок её уже никому и никогда не расскажет.
Мой нож всего на полтора-два вершка короче мачете, которыми в Латинской Америке тамошние аборигены убирают сахарный тростник или же прорубают тропы в густых зарослях. Теперь я уподобился и уборщику тростника, и прорубателю троп одновременно. Не скажу, что я по-будёновски лихо выхватил шашечку, но гикнул я точно не тише Семена Михайловича.
Перед атакой осинника я оставил лыжи (иначе через было не пробиться, тут же по колено провалился в снег и начал методично прорубать себе дорогу. Срубленные ветки отбрасывать было некуда. Я втискивал их в промежутки между не срубленными или же приподнимал и пролезал под ними, волоча за собой лыжи, рюкзак и оружие. За мной образовывалась неровная глубокая борозда, местами обрамлённая, местами заваленная свежесрубленным буреломом. Глядя на неё, я бодро говорил себе: «Кто это сказал, что старый конь борозды не портит, но и глубоко не пашет? Ещё как пашет!» Действительно, на некоторых участках, где я проваливался в снег выше колен и его приходилось откидывать лыжей, борозда напоминала собой полевой окоп германский пехоты «Unterrichtbuh» образца 1938 года, правда, с меньшей, чем положено быть, глубиной, но зато с достаточным бруствером.
И это радовало: всё-таки не так глубоко, как могло бы оказаться. Вот четыре года назад, тоже зимой, будучи на охоте, но без лыж, я так же решил сократить путь через ельник и сразу же провалился в снег по пояс. Побарахтавшись с нём несколько метров, я повернул назад и едва из него вылез. Сердце тогда у меня так и трепыхалось. Впрочем, оно и нынче трепыхалось не хуже корабельного вымпела на верхушке мачты.
Уже во второй раз подумалось: «А не вернуться ли, пока не поздно? Уж слишком много тут новых и ярких впечатлений от развязанной компании. И опять же неизвестно, что там впереди! Может, эта осиновая паутина тянется до самой федеральной трассы, а не до просеки?! Да я же тут сдохну!» И опять от этой мысли сделалось не по себе, а если совсем честно сказать, то меня охватила паника, однако мой внутренний голос уже в третий раз за сегодняшний день нагло вмешался в эту панику и философски изрёк:
- Интересно узнать, как ты собираешься возвращаться? По нюху, что ли? Кажется, спаниелей в твоём роду не было. По прежней лыжне? Так её уже давно занесло, и следа от неё не осталось. Впрочем, если снова выйти к началу поля, а потом чесать прямо на юг по другому полю, потом через лесопосадку, потом повернуть на север, к рулонам с сеном, а потом принять на северо-запад, то к ночи, может быть, и выйдешь. В крайнем случае, в сене и заночуешь.
Вмешательство было резонным. Я опять сориентировал правильность своего пути и решил, что если в ближайшее время в осиннике не покажется просвет – поворачиваю оглобли назад, поскольку действительно лучше ночевать в сене, чем в лесу.
Ближайшим временем я определил полчаса, так как из пасмурного небо уже превращалось в тёмно-серое, и через час-полтора небесная канцелярия должна была выключить весь белый свет над нашей грешной землёй. Пожалуй, единственным «хорошо» в этих чапыжах было то, что здесь не очень-то донимал драчливый ветер и снежная пыль. Но всё остальное было плохо.
Для определения того самого получаса, через который я должен был «повернуть оглобли», я решил завести будильник своего сотового телефона. Сунув руку в непромокаемый нагрудный карман куртки, куда я его всегда клал, я обнаружил там только вторую пачку сигарет и коробок спичек. Именно их я сунул сюда перед своим уходом из дома, машинально выложив на стол телефон. А потом жена стала меня оговаривать от охоты, а я заторопился…
Так... Значит, не только плохо, а очень плохо: связи у меня не было, и время определить тоже было довольно сложно: часов я не носил ни наручных, ни карманных.
Глава III
Встреча в лесу
Почему же я тогда всё-таки не повернул назад? Даже если бы я и не вышел к федеральной дороге, так заночевал бы в сене. Не замёрз бы, не минус тридцать градусов было. А если бы я вышел, то поймал бы какую-нибудь попутную машину. Думаю, что нашёлся бы добрый человек и подобрал бы охотника. Хотя, как знать? Был случай, когда меня никто не подобрал, и тогда мне пришлось более двадцати километров топать пешком. Ничего, добрался.