… однако прямо скажу: охота сразу не задалась. Сначала погода: то ослепительное солнце, то мелкий дождь, то темень как ночью. Лесок так разросся, что стал лесищем. Да что там – буреломом. Болотину я не нашёл, ни одной утки не видел. Найда вдруг потерялась – обкричался ей и ни гу-гу. Пошёл я собаку искать и следом за ней сам заплутал – это при моём-то охотничьем стаже! Ладно, если был бы «под градусом». Но пол-литры во мне и с утра не сидело, а вчерашняя чекушка внутри меня уже давно улеглась и выспалась. Врубаю компас – ничего не понимаю. Стрелка, как чокнутая: туда-сюда, туда-сюда, а потом полный оборот по кругу и заново…. В общем, часа четыре я пытался выйти, да так и не вышел. Совсем закружился и в толк никак не возьму, что происходит. Стою на каком-то травяном пятачке, кручу башкой и пытаюсь сориентироваться, в какую сторону надо выбираться. Вдруг позади себя слышу тоненький детский голосок:
- Дяденька, а зачем ты на охоту ходишь?
Оборачиваюсь – девочка. На вид лет шести, не больше. Беленькая вся. Волосы на голове в локонах. Даже нет, будто пружины из старого дивана. Причёска колтуном из разряда «Взрыв на загогулинной фабрике». Глаза у девчонки большие, круглые, голубые-голубые, а зрачки чёрные-пречёрные. Первый раз в жизни я такие глаза видел. Личико, ножки и ручки смуглые, почти коричневые. Платьице как снег. Его белизна и белизна волос ещё больше смуглость кожи подчёркивают. И босая эта девочка. Первая мысль была: допился. Но, как я уже сказал, вчерашняя чекушка давно во мне выспалась, а с утра я в рот спиртного не брал. Так что – исключается.
Оторопел я слегка, а девчушка снова:
- Зачем на охоту ходишь?
Я растерялся:
- Зачем, зачем? Хожу вот…
Девочка говорит, показывая глазами на моё ружьё:
- Дяденька, это у тебя Бэ 425 Ватерфул?1 Хорошее ружьишко. И балансировка, и точность стрельбы отменная.
- Да, - машинально говорю я, потом спохватываюсь: - Что ты тут делаешь? Как ты сюда попала?!
- Я тут гуляю.
Ватерфул 1 – Browning B425 Waterfowl 12M, охотничье гладкоствольное ружье фирмы «Браунинг», изготавливается вручную на заказ в г. Льеже (Бельгия).
- Как это – гуляю?! С родителями, что ли? И почему ты без обуви?
- А я обувь с конца апреля до начала ноября не ношу – не люблю.
Девочка вдруг наклонилась, подняла чью-то отстрелянную гильзу, мельком оглядела её, понюхала и убрала в карманчик платья.
- С весны лежит, «магнумовская». «Сунаром»2 до сих пор ещё пахнет, - сказала она и вздохнула: - Всю мамку-природу горе-охотнички гильзами забросали. Подбирать уже устала. Вчера целую кучу нашла. Тоже весенние. Кто-то из самозарядки палил. Насвинячил и за собой не убрал. Совсем совести у людей нет.
Я смотрю на неё – с виду дитя-дитëй, но чувствую, что у меня от таких «детских» речей челюсть отваливается. Подхожу к ней и спрашиваю:
- Ты кто? Как ты тут оказалась?
Она в ответ:
- Дяденька, если ты заблудился, то я тебя отведу к моей бабушке, и она тебя отвезёт куда надо. Пошли?
Берёт меня эта девчонка за руку, и я пошёл с ней, словно телок на привязи.
Представь моё состояние: я иду по лесу с маленьким ребёнком, неизвестно откуда взявшимся в этой чаще. Ребёнок, ох, как не по-детсадовски разбирается в оружии и в боеприпасах, и ведёт меня чёрт-те знает куда, к своей бабушке. Дальше пошёл разговор по сценарию сказки «Красная шапочка»:
- А как зовут тебя, девочка?
- Макука.
- Макука? Это, что за имя? Прозвище, что ли?
- Нет – это имя. У меня была любимая кукла. Я называла её: «Моя кукла», но поскольку я была совсем-совсем маленькая, и говорила ещё плохо, то получалось «Макука». Вот с тех пор меня так и зовут. А кукла потом сгорела.