- А где живёт твоя бабушка?
- Сейчас будет лес, потом болото, потом опять лес, потом через дорогу поле, а за полем деревня, а там, напротив старого колодца, дом, где живёт моя бабашка.
Макука идёт по лесу смело, как будто у себя в квартире находится. Лес непролазный, а она какие-то тропки-закоулки выбирает, так что идти вполне сносно. Иду, только ветки от глаз отодвигаю, а Макука – нет. И не потому, что ростиком она маленькая и все ветки выше её. У
меня тогда сложилось такое ощущение, что ветки сами собой вверх перед ней поднимаются.
Тут она ещё запела:
- Отчего, почему, я никак не пойму,
Отчего, почему, я никак не пойму… - и так далее – безотвязка.
Прошли мы с ней лес, и вышли на болото. За ним высокий сосновый бор. Раньше был я на этом болоте не один раз. Болото как болото: кусты, кочки, да мох вперемежку с промоинами. Я сейчас гляжу: от болота одно название – луг, покрытий густой зелёной травкой. Аж синевой отливает и блестит от воды на солнце. Макука идёт не останавливаясь, прямо к этой водянистой траве, и меня за руку крепко держит.
- Мы же здесь провалимся и утонем, - говорю ей.
- Я же не проваливаюсь.
- Ты лёгкая, а я вон какой тяжёлый, - опасаюсь я.
Макука резонно отвечает:
- Деревенские коровы не легче тебя, но ходят и не проваливаются. Пошли, не бойся.
Я ступил на этот луг-болото и дрожь по спине. Под ногами всё ходуном ходит.
А Макука всё своё:
- Отчего, почему, я никак не пойму,
Отчего, почему, я никак не пойму…
Впереди круглый островок, покрытый полусухой выцветшей травой и в середине торчит большущая берёза. Я, было, тронулся к нему, а Макука, словно угадав мои мысли, говорит:
Сунаром2 - порохом «Сунар-Магнум» снаряжают патроны класса «Магнум», обладающих повышенной поражающей способностью в сочетании с ружьём.
- Туда как раз нельзя, там точно провалишься.
Мы обогнули островок и вышли к бору. Когда ступили на твёрдую землю, Макука сказала:
- Возьми меня на ручки.
- Устала?
- Нет. Тут большие муравьи ползают.
- Боишься их?
- Нет, они хорошие, но ты всё равно возьми.
Она обхватила мою шею руками, и я, поднимая её, словно ненароком потрогал детские ступни – ни малейшего намёка на то, что девочка ходит с апреля по ноябрь босиком. Кожа у неё на ногах была нежная, словно ребёнка только что из роддома принесли. Когда я наклонялся к Макуке, то, действительно, увидел в траве, в паре метров от нас, муравьёв: рыжих, толстых, длиной сантиметра по три-четыре и, что меня особенно поразило, с квадратными головами и челюстями, похожими на клещи. Таких огромных муравьёв я в своей жизни никогда не видел и очень удивился виду насекомых, а девочка говорит:
- Ты постарайся на них не наступать. Вон, видишь, они тропочку нам на траве для прохода сделали.
- А если нечаянно наступлю, съедят, что ли? - спрашиваю я.
- Кто знает, - загадочно отвечает Макука. - Пока я у тебя на руках, муравьи тебя не тронут, а если я сама пойду, то они могут на тебя и наброситься. Я ещё их муравьиный язык не очень хорошо знаю и, пока заступлюсь, они могут тебя сильно искусать. Им твои резиновые сапоги как ножницам бумага.
Веришь – нет, но я отнёсся к Макукиным словам серьёзней нéкуда. С мыслью «Откуда тут взялись эти термиты?» – я аккуратно пошёл по узкой муравьиной тропке, внимательно смотря под ноги. Как и при переходе болота, чувствовал я себя неуютно. Большие муравьи ползали в огромном количестве слева и справа от тропы. Они высоко поднимали свои квадратные головы, шевелили челюстями-клещами и, представь себе … пищали. Тоненько, противно, но не как комары. Те – надоедливо, а эти – жутко, словно кричали мне: «Скажи спасибо Макуке, а то бы мы тебя сожрали!» У меня вдоль позвоночника морозец так и бегал!
Макука мне говорит:
- Ты только с тропки не сворачивай, - и снова тихонько запела своё «отчего, почему».
Один муравей, просто громадный, размером, наверное, со спичечный коробок, выскочил чуть ли не под мой сапог. Девчонка как пискнет – у меня звон в ухе. Муравей – в сторону с самолётной скоростью. Так метров тридцать я и шёл мимо тех шевелящихся тварей и, честно говоря, побаивался. А после того, как Макука своим писком согнала муравья с тропки, я ещё сильнее озадачился: «Что за странная девочка сидит у меня на руках?»
Михалыч закурил ещё одну сигарету и в упор посмотрел на меня: как я реагирую на его рассказ? Не смеюсь ли над ним? Однако смеяться у меня и в мыслях не было, хотя бы потому, что я сейчас уважал доверие этого человека. Он помолчал и продолжил:
- Муравьиная тропа кончилась, и Макука попросилась идти сама. Я не утерпел, оглянулся, но позади себя не увидел ни одного насекомого. Спрашиваю Макуку: