- А её другом был револьвер системы Нагана, а родным дядей – станковый пулемет Максима, - саркастически закончил я, отводя Мишкину руку в сторону и загибая его палец.
- В самом деле, Валерка! Что тебе показывать да тыкать!
Он подошёл к тумбе, находившейся в левом углу стены: там лежали советские, немецкие, американские и английские каски, патроны и гранаты, выдвинул нижний ящик, достал из него белые матерчатые перчатки, протянул мне и сказал:
- Надень! Хочется ведь руками-то потрогать.
- Ещё и как! - не стал скрывать я.
Он тоже надел белые перчатки и спросил:
- Ну? Что тебя интересует?
- Подожди, Миша! Даже глаза разбегаются, глядя на твой «Ннтерполитекс» (Московская выставка, где демонстрируется новейшая полицейская, военная и специальная техника).
- Сравнил тоже! Но за сравнение спасибо!
Некоторые военные образцы, например, основное оружие немцев Второй мировой войны – стандартный карабин Вермахта образца 1935 года и винтовка Маузера образца 1898 года, были мне знакомы. Наша знаменитая «трёхлинейка» и самозарядная Токаревская СВТ-40, а так же наш пистолет-пулемёт Шпагина тоже были не исключением. Некогда, при обстоятельствах, о которых здесь нет необходимости упоминать, я сталкивался с этим оружием в своей прошлой допенсионной жизни. И не просто сталкивался – в руках держал, а из винтовки Мосина и ППШ даже стрелять довелось. Остальное оружие, от бельгийского до японского, я видел впервые.
Теперь, благодаря Михаилу Николаевичу Кучину, бывшему для меня по-прежнему Мишей Лопаткиным, испытывая сердечный трепет, присущий всем мужчинам, боготворящим оружие, я по очереди брал в руки: и американскую винтовку M1 Garand, и японскую Arisaka Type 38, и бельгийскую послевоенного образца ABL SAFN-49, и американский пистолет-пулемёт Tommy Gun образца 1918 года, знаменитый по гангстерским фильмам, и известный немецкий МР 38/40, который мне понравился ещё в девятилетнем возрасте после просмотра кинофильма «А зори здесь тихие…», который я любил не меньше Лопаткина. МР понравился мне не потому, что это была действительно Maschinenpistole того времени, а потому, что наши девушки, забрав эти автоматы у фашистов, валили их его же оружием. А затем пошли пистолеты: манлихер, браунинг, маузер, кольт, люгер, ТТ, ПМ и револьверы того же Кольта, Смита и Вессона…
У меня, как говорят в таких случаях, от зависти из зубов кровь шла! Пусть в этих пистолетах и револьверах не было каких-то частей типа ударников или пружин (Лопаткин замечал: дело наживное), но я брал в руки тот же наган или парабеллум и чувствовал в руке нашу историю. А может быть, из этого револьвера, у которого я сейчас из любопытства кручу барабан, один из моих дедушек в своих врагов стрелял? Или, может, из этого самого пистолета какой-нибудь германский офицер в него? Ах, история – дело наших прапрадедов, прадедов, дедов и отцов.
Ах, история! Мой дед по отцовской линии, служивший политруком и дошедший до Праги, хранил в своём шкафу одностволку-курковку, настолько новую, что её, как невесту, хоть замуж выдавай. А мой дед по материнской линии, начавший службу рядовым солдатом, дошёл до Будапешта и хранил в сарае немецкий Walther РРК, видавший виды, привезённый им с войны. Я сам его три раза в руках держал. Моя тётя как-то случайно обмолвилась, что у «папы было два «вальтера»: один поменьше, а другой побольше». Я подозреваю, что «побольше» – это был Walther P-38, но, увы! Не сподобил меня дедушка им побаловать. И это уже другая тема.