Это так.
Дважды Юрий заглядывал в спальню. Мы вскидывали на него взгляды, и тогда он, ни слова не говоря, тихо прикрывал двери.
Но вот и последняя страница альбома: красивая блондинка с букетом белых ромашек смеётся в объектив. Если Наташа и изменилась, то только в ту сторону, что стала ещё красивее.
- Это за полгода до её смерти, - пояснил Миша.
Последний раз взглянув на фотографию чужой жены, я проникся таким большим уважением к Лопаткину, что немедленно испытал угрызения совести и неприязнь к самому себе, а поэтому тотчас попросил у него телефон и позвонил своей Ирине.
Что-что, но когда она спустила на меня собаку, я растерялся: никогда такого не случалось за все годы нашей совместной жизни! Да, было дело, ссорились, и не только по пустякам, но что бы так! Ирина несла такую чушь, что хоть уши законопачивай: «Кто она?! - кричала жена. - Молодая сучка, да?! Поперёк у неё, да?! Титьки стоймя, да?! Ты у неё завис, кобель, да?»
- Ирочка, погоди!.. - пытался объяснить я, но она совершенно не желала меня слушать и, как новобранец, впервые взявший в руки автомат, вырабатывала одной длинной очередью весь его магазин, сопровождая свою стрельбу ненормативной лексикой, наводящей на мысль, что я не в полной мере знаю свою жену.
- Дай сюда! - распорядился Лопаткин, отобрав у меня телефон.
- Ирина! - рявкнул он в трубку и, чуть отнеся её от уха, чтобы супруга слышала его вопрос, спросил: - Валерка, как твоей жене отчество? А то вдруг мой ответ покажется ей хамоватым…
- Александровна, - подсказал я.
- Ирина Александровна! Сбавьте обороты! Ваш муж – мой школьный друг. Мы с ним давно не виделись, и я затащил его к себе в гости. Если хотите, то я сейчас пришлю за вами машину. Приедете, втроём посидим, наши школьные годы вспомним, хотя Валерка говорил мне, что вы местная. Это мы приезжие. Вы в какой школе учились? В третьей? А! Знаю! Это на проспекте Победы, верно? Нет, мы с Валерой не одноклассники. Я его немного старше, но мы хорошо дружили. Так прислать за вами свою машину?
Видимо, его жёсткий уверенный тон охладил Иринин пыл, и, видимо, она отказалась, потому что Лопаткин уже миролюбиво закончил разговор:
- Как хотите. И не переживайте, Ириночка Александровна. Мы чуть-чуть посидим, и потом мой водитель доставит Валеру домой в самом лучшем виде. До свидания! - и, отложив телефон, он сказал мне: - Нормальная у тебя жена. Беспокоится, цени!
В комнату в третий раз заглянул Юрий и сказал уже с недовольством:
- Михаил Николаевич! Что с обедом-то? Время уже!
- Накрывай, Юра! Сейчас моем руки и идём!
- Давно он у тебя работает? - спросил я, следуя за Лопаткиным на первый этаж.
- Уже десять лет, - ответил Михаил и рассказал: - Однажды я сбил мужчину, но не насмерть, а так: ушибы, ссадины. Он был пьяный и прямо перед моей машиной решил дорогу перебежать. Тому были свидетели и видеозапись, так что моей вины в этом не было. Однако у меня внутри как будто что-то оборвалось: сажусь за руль, и мандраж начинается. А машина позарез была нужна. Что же, я дал объявление, стали ко мне на собеседование люди приходить: один, второй, третий, четвёртый… Но чувствую, что всё не то. И вот заходит парень в форме десантника. Он только что из армии пришёл. Глянул я на него и сразу понял: вот тот, кто мне нужен! И тут же взял его на работу. С тех пор мы вместе. Ни разу за все эти годы у меня никаких претензий к Юре не было: машина всегда исправна, всегда чистая, всегда в срок меня дожидается.
Основываясь на своих наблюдениях, я полагал, что Лопаткин относится к своему водителю, как к мебели, хотя, надо отдать должное, к дорогой и тщательно ухоженной мебели, а поэтому его следующие слова прозвучали неожиданно:
- Люблю его, как сына, только виду не показываю, чтобы не баловать. Думал, что, может быть, сойдётся он с моей дочкой, и тогда будет у меня замечательный зять. Однако не срослось. М-да! Кстати, как ты относишься к музыке за обедом?
- Смотря какая музыка. Если в одно ухо влетает, а в другое вылетает и не раздражает слух, то мне без разницы, принимаю её как фон. Только не рэп! Я его не перевариваю.
- Аналогично. Я тоже его на дух не переношу.
- Погоди-ка, Миша! Если мне сейчас не изменяет память, то раньше ты относился к музыке довольно равнодушно. Или я что-то путаю?
- Нет, не путаешь. Относился к ней так же, как некоторые люди относятся к оружию: что есть оно, что нет – им абсолютно неинтересно. Любить музыку меня Наташа научила. Причём я даже не могу тебе объяснить, как она это сделала. Она ничего мне не предлагала и уж тем более не навязывала. Наоборот, если она что-то слушала, а чаще всего Моцарта, то спрашивала меня, не мешает ли мне его музыка. И я как-то втянулся. Однажды мы гуляли по лесу, и вдруг мне так захотелось что-нибудь хулиганского, типа песенки «Одесситов». Помнишь такую весёлую компашку-блатняшку? - и он неловко напел: - Как-то по проспекту с Манькой я гулял…