- Фонарик одинокий дорогу освещал, - добавил я, думая: «Просто жизнь твоей жены была твоей жизнью, так же, как твоя жизнь её. Ты никак не хочешь это забыть и с этим расстаться».
- Во-во! - он словно согласился со мной. - Сам не заметил, как увлёкся. Сначала слушал всё подряд, но со временем выбрал свои приоритеты.
- Кто же тебе больше всех нравится?
- Бах и Вивальди. Да, Валера! Начал с блатоты и закончил классикой.
Вот и столовая, отделанная светлым деревом, с ромбовидными потолочными зеркалами и охотничьей тематикой на стенах. Стол, накрытый на троих, был шикарным, а от белоснежной скатерти так и веяло праздником. Давненько я не обедал в подобных столовых, где скатерть и салфетка за воротник: всё больше приходилось в кухне за столом с практичной клеёнкой.
- Юра! Голод в наших лицах пришёл! Где тебя носит? - крикнул Лопаткин.
- Две минуты, Михаил Николаевич! Мясо уже доходит! - откликнулся тот.
- Присаживайся! - пригласил меня Михаил и продолжил разговор: - Как-то я прочитал, что музыка способствует пищеварению. Решил попробовать. Через некоторое время я подобрал ряд музыкальных программ под свой тип обеда. Например, если я никуда не тороплюсь, то можно что-то спокойное, даже с налётом ностальгии. Если будничный день, то что-то бодрящее, чтобы не расслабляться, а если шашлык на улице, то вполне подойдёт жгучая кавказская музыка или голоса грузинских кацо. Впрочем, дело вкуса. Юра, к примеру, если услышит напевы с гор, так с цепи срывается: «Выключите, Михаил Николаевич! Так бы гранату и бросил!» Навоевался он в своё время.
Юра принёс на подносе супницу и мясо в горшочках. Теперь все были в сборе.
- Ну-с! Приступим! - сказал Лопаткин и три раза хлопнул в ладоши.
После этого откуда-то тихо полились музыка и голоса, знакомые с детства.
- Клара и Мина Бейгельман? - брови у меня полезли на лоб, и рот непроизвольно искривился татарской саблей лезвием вниз.
Конечно, я сразу же узнал этот джазовый дуэт из Штатов, исполнявший песни на идише и на английском языке, но я никак не ожидал услышать эти песни здесь, у Михаила.
- Верно! Клэр и Мерна! Сёстры Бэрри! - подтвердил Лопаткин и пояснил: - Два месяца назад я был в деловых гостях у одних господ из породы Моисеевой-Соломоновой. С ними был ещё один хавер из чистокровных израильских скакунов, уже лет под шестьдесят. Вот там-то я и услышал песни сестёр. И мне понравилось: до чего же хорошо бабы поют!
- Увы, пели. Их голоса только в записях остались. В 1976 году Мерна умерла от рака, и дуэту пришла труба. Но ты так смачно говоришь «поют», что хочется верить, будто они только что приехали прямо таки из самой американской Америки, чтобы спеть для нас! Эх, вживую бы их послушать, пусть они хоть трижды иудейки!
- Вот чёрт! - удивился Михаил. - Уж редко кто старушек помнит! От тебя никак не ожидал!
- Мой отец был джазменом. Я у него в своё время такой джаз на костях слушал, что тебе и не снилось. В 59-м году его послали в командировку в Москву, а тут как раз сёстры Бэрри с гастролями приехали. Папа попал на один из концертов по чистой случайности: повезло. Тоже помог с билетом один знакомый, Самуил Яковлевич.
- Валерий Андреевич, что такое джаз на костях? - полюбопытствовал Юрий.
- Так в пятидесятые-шестидесятые годы назывались самодельные подпольные звукозаписи, запрещенные в СССР по идеологическим соображениям, - пояснил я со скорбной мыслью: «Эх, молодёжь!» - Их делали на рентгеновских плёнках. Вот отсюда и пошло это выражение. Или ещё их называли «записи на рёбрах».
- Да, пластинки западных певцов и музыкантов можно было достать разве что у фарцовщиков или у тех, кто побывал за границей. У моряков, например, - подтвердил Михаил и сказал то же самое, о чём секунду назад подумал я: - Эх, молодёжь! Ничего вы о нашей романтике не знаете. Всё теперь у вас есть, начиная с памперсов и кончая Интернетом!
- Так жизнь не стоит на месте! - оправдался Юра. - У вас были кубики, а у нас компьютеры!
- Однако, хватит болтать! - пресёк наш разговор хозяин дома и, помахав пальцем в сторону кухни, попросил: - Юра, принеси-ка мне! Ты знаешь, где у меня заныкано.
- Не принесу, - категорически отказался водитель. - Вам нельзя, Михаил Николаевич.
- Ладно! Сам схожу, если ты такой вредный.
Он ушёл в кухню, и Юрий, воспользовавшись его отсутствием, тихо сказал:
- Валерий Андреевич, если у вас есть возможность, то погостите у нас сегодня подольше. Я потом вас отвезу, куда скажите, хоть в райские кущи, хоть к чёрту на кулички. Давно уже я не видел Михаила Николаевича таким ожившим.