- Почему же я не смогу содержать какого-то мышкоеда в домашних условиях? Думаю, что вполне! Твой же кузен может! - заерепенились пары моего алкоголя.
- Тогда полазайте в Интернете, почитайте нужную литературу, посоветуйтесь с домашними, посчитайте свои возможности, - усмехнулся водитель Лопаткина. - Если потяните, скажите. Я с братаном договорюсь. С его стороны возражений не будет, поскольку он мне кое-что должен. Оформим всё легально, не подкопаешься. Что касается материальной стороны дела, то никаких затрат вы не понесёте, моё слово!
Не скрою, я был обескуражен. Мне вот так запросто, по-пьяни, предлагают американскую рептилию, только изъяви желание, причём даром. И кто предлагает? Фактически не знакомый мне человек моего некогда знакомого человека, с которым много лет назад нас свела средняя школа № 32 в Меховом переулке.
- Решайте быстрее, Валерий Андреевич! Сейчас будет наш поворот! - донеслось до меня.
- Поехали! - решил я и начал интенсивно тереть ладонями лоб и затылок, стараясь приливом крови к голове нейтрализовать охватившую меня алкогольную тупизну, потом спросил: - Юра, зачем ты это делаешь?
- Вы же обещали мне погостить у Михаила Николаевича до вечера. Вы сдержали своё слово. Так почему я не могу пообещать и сдержать?
- Юра, откуда же у твоего кузена крокодил?
- Оттуда же, откуда у него удав, две кобры и ещё несколько каких-то змей. У каждого из нас есть свои интересы. Одни мужики, типа вас, ездят стрелять зайцев в нашей области, а другие, типа моего брата, ездят ловить змей и других пресмыкающихся в тёплые страны, - ответил Юрий, хоть и не определённо, но достаточно понятно.
Вот я и дома, вернее, у двери своей квартиры.
Стараясь не шуметь, я открыл дверь и вошёл в коридор, заволакивая следом за собой своё охотничье снаряжение и большую картонную коробку, вовсе не лёгкую: я отказался от услуг Юры, как от услуг носильщика. Ещё не хватало! Сами пацаны, справимся!
В квартире было темно, тихо и пахло какой-то неизвестной мне свежестью.
Наверное, точно так же было и пахло накануне воскресного утра 22 июня 1941 года.
Ирина, обычно меня встречающая, сегодня навстречу мне не вышла, не обрадовалась моему приходу, не поцеловала, не расспросила меня: как, что, где…
Ну и ладно! До утра ещё есть время. Всё равно буду стоять Брестской крепостью.
От моего раздевания, разоружения и неукоснительного выполнения всех инструкций, данных мне кузеном Юрия (самая тёплая батарея, обогреватель, электролампа, что-то там с водой…), прошёл, может быть, час или чуть больше. Я сидел в ванной около стеклянного толстостенного параллепипеда. В нём, абсолютно на меня не реагируя, будто не живое, лежало препротивное, можно даже сказать, препоганое существо со щитковидной жёлто-чёрной пятнистой кожей, с растопыренными куриными лапами и мерзопакостным хвостом. Я смотрел в жёлто-коричневые глаза каймана и думал: «А завтра ведь на работу… Как неохота-то! Впрочем, у меня есть два отгула. Позвоню утром директору, попрошу один, он мне не откажет… Ещё мышей надо этому потомку динозавров купить… Где их держать? В банке? Нет, лучше мяса и рыбы куплю. Ладно, неделю я переживу… - в голове метнулась радостная надежда: - Может быть, Ирина завтра же потребует, чтобы я отвёз его туда, где взял? Нет! Уж если договорился на неделю, то неудобно отыгрывать. Как-нибудь потерпим…»
От принятого алкоголя потянуло в сон. Добравшись до кресла, я утонул в нём и провалился в бешено крутящуюся темноту с яркими пульсирующими разноцветными фонариками.
Мне снился здоровущий, метров в двадцать, ярко-зелёный пупырчатый крокодил с надетым на его голову и непонятно как державшимся на ней двухметровым чёрным цилиндром. Верхом на крокодиле сидел полуголый Мишка Лопаткин в индейском уборе из орлиных перьев, и почему-то были они не чёрно-белые, а красно-синие. Крокодил открывал пасть, изрыгал пламя и скакал не хуже мустанга, а Лопаткин, будто Чингачгук, гикал и кричал: «Ай-я! Ай-я! Не маши крыльями, простудишься!» – и потрясал над головой ружьём «Бернарделли» с никелированной ствольной коробкой. Позади этого кошмара, спотыкаясь, падая и вновь поднимаясь на ноги, бежала Наташа Кучина в белом школьном фартуке, с браунингом в руке и кричала мужу: «Пляши, кучерявая! Пляши, кучерявая!» Лицо Наташи на ходу изменялось, превращаясь в лицо моей жены. И я, видя это, отчаянно орал, срывая голос: «Мишка! Это не американский аллигатор! Это нильский крокодил! Но не может быть таких огромных крокодилов! Не может!» – и бежал навстречу Ирине, раскинув руки, ловил её, обхватывал бьющееся девичье тело, чувствуя пробегающую юношескую дрожь...