Когда я выпустил пар и перевёл дух, хозяйка мне всё так же спокойно сказала:
- Вы правильно говорите. Но давайте не будем ругаться. В лес Макука ушла не благодаря моему недосмотру. Это отдельная невесёлая история. Я её вспоминать не собираюсь, и вас она не касается. Давайте я вас лучше угощу очень хорошей настойкой на травах. Я их сама собираю. Выпьем по чуть-чуть за знакомство. Меня зовут Наталья Николаевна.
То ли та интонация, с которой она это сказала, то ли что ещё – объяснить не могу, но я успокоился так же быстро, как и взорвался. Весь мой боевой пыл растаял без следа. Она налила из пузатой бутылки в две рюмки темно-зелёного напитка. Мы выпили. Настойка была не крепче домашнего вина, несколько тягучей, но приятной на вкус. Женщина сказала:
- Я вас отвезу на остановку. Там ваша Найда уже вся извелась и ждёт вас.
Я удивился:
- Откуда вы знаете о моей собаке?
- Вы же сами сказали Макуке, что она потерялась.
- Да??
Я был в полном недоумении. На сто процентов, да какое… на двести я был уверен в том, что о своём спаниеле я ни слова не проронил. Более того скажу: после того, как я встретил девочку, я о потерянной псине вовсе забыл! Начисто! Макука со своей бабушкой при мне вообще ни о чём не разговаривала. Едва она зашла вместе со мной за калитку и сообщила о своём приходе, как тут же куда-то и запропала…
- Даже если я и говорил вашей внучке о Найде, вам-то откуда о ней известно? Вы же с Макукой ни одним словом не перекинулись, - спросил я Наталью Николаевну, отягощённый своим недоумением.
- У вас кусок собачьего поводка из кармана виден, - ответила она.
- Но кличку-то своей собаки я вам не называл! - возразил я, машинально трогая торчащий из кармана поводок.
- Не забивайте себе голову, - улыбнулась она. - Давайте за здоровье моей внучки ещё по рюмашке выпьем.
- Давайте, - согласился я, держа в уме, что предел моих вопросов о девочке не иссяк, и я не уйду из этого дома до тех пор, пока не услышу ответов на них.
Однако же после второй рюмки я Наталью Николаевну больше не о чём не спросил! Ни о чём! Сам не знаю почему. Вот так!
Потом мы вышли из дома за калитку. На том месте, где лежали две здоровенные собаки, стояла белая «Нива», неизвестно откуда взявшаяся. Я спохватился:
- А Макука где же?
- Убежала куда-то, - последовал ответ. - Не беспокойтесь, к ночи она появится.
Я никак не хотел уезжать, не увидев девочки, но Наталья Николаевна своим спокойным ровным голосом уверила меня, что не о чём беспокоится не нужно, что меня ждут дома, и я смогу приехать к ним в гости в следующий раз. Она мне что-то ещё говорила, но что – запамятовал, всё было как во сне. Как мы ехали к автобусной остановке, я тоже плохо помню. Найда действительно была там, сидела в уголке и ждала меня. Увидев, обрадовалась, завертелась волчком у моих ног. Наталья Николаевна помахала мне на прощанье рукой и уехала. Когда её «Нива» вошла в поворот и скрылась за деревьями, я вдруг отчетливо услышал удаляющийся конский топот. Но я уже ничему не удивился…
Ещё через полтора часа я был дома. Разулся, разделся, разоружился и на диван – в «люлю». Спал как убитый.
На следующий день я проснулся в отличном настроении. Петь хотелось. Голова работала ясно, как никогда. Я пришёл на работу, но что-либо делать не было никакого желания. Тогда я добросовестно «забил» на все свои дела и решил съездить в гости к Макуке. Купил торт, конфет, большую говорящую куклу в кружевах, сел в автомобиль и поехал в деревню Райскую. В пути меня терзал один и тот же вопрос: чего не хватало в доме Макуки? А чего я никак понять не мог.
Когда я приехал в деревню, то был ошарашен: высокого синего дома за глухим забором, стоящего напротив старого колодца, НЕ БЫЛО! Да и сам колодец теперь выглядел давно заброшенным, полной развалиной, с покосившейся и полупровалившейся крышей: никакого нового шифера на ней, никакого блестящего ведра на гвозде, никакой новой цепи на валу. Колодезный сруб тоже был совершенно гнилым и чёрным. Он глубоко просел в землю, и внутренняя часть его верхних венцов, которым я вчера дал от силы десять лет, обвалились вниз. Теперь венцы покрывал зелёный мох, и из колодца несло застарелой сырой плесенью.
На месте дома Макуки стояла трава до пояса. Под ней я обнаружил застарелые следы пожарища – ведь, как-никак я в своё время следователем в «ментовке» семь лет оттрубил.
Я пошёл по деревне, а она пустая. Одни дачные дома. Нашёл всего трёх старушек и выяснил у них, что около старого колодца, в самом деле, когда-то много лет назад стоял красивый синий дом. Чей был дом, почему-то никто из старух сказать мне не мог – память у них отшибло. Зимой дом пустовал, а с апреля по ноябрь жила в этом доме пожилая женщина с маленькой беленькой девочкой. Они приезжали в деревню на белой машине. С деревенскими жителями контактировали только в том случае, когда те к ним сами обращались. Все их уважали и побаивались, и между собой ласково звали «ведьмочки».