- Кто это? - поинтересовался Ласло, кивая на подвешенного мальчишку.
- Пит Хиггинс, - произнес, растягивая гласные, Бродвей, поглядывая в личное дело. - Прошлогодний выпускник кафедры танатологии. Восхитительные оценки и результаты выпускных экзаменов. Стажировался как маг-криминалист, а после празднования летнего солнцестояния он пропал, и долгое время мы не могли его найти.
- Патрульные выловили его утром из реки, когда им пировали русалочьи мальки. Они не повредили тело, а лишь надкусали пальцы рук, - пояснила Гурдун и продолжила. - По предварительной экспертизе он умер от передозировки дурманом. Патологоанатомы обследовали его и обнаружили полупереваренных гусениц дурман-мотылька в желудке.
- Характер ссадин на челюсти говорят о том, что его принуждали жевать гусениц, - Джонатан Ил многозначительно выдержал паузу. - Его пичкали гусеницами и заставляли заниматься колдовством.
- Это весьма удручает, дамы и господа, - проговорил Ласло. - Однако же вы созвали Тетраконклав в полном составе не только лишь из-за этого?
Гурдун смущенно закусила губу и указала пухлым пальцем на поясницу юноши.
Вначале Ласло не заметил совсем ничего необычного, затем, приглядевшись, увидел, то, что заставило его сердце болезненно екнуть.
- Метка Магос Теус, - констатировал Ласло.
Молочная кожа парнишки, гладкая, усеянная крохотными волосками цвета платины и ветвистыми речками голубоватых вен была повреждена раскаленными клеймом. Метка, застывшая на юношеской коже темным абрисом, изображала перевернутый знак всеобщей магии: глаз, пускающий слезу в верхушке своеобразной пирамиды, пылающий меч, молот и наковальня в основании фигуры. Маги-радикалы, на ауто-да-ферском сленге названные малефиками, использовали перевернутую пирамиду в качестве символа революционного движения несколько лет назад по всей империи. Ожог выглядел расплывчатым аморфным пятном на коже, но не узнать перевернутую пирамиду было невозможно.
- Есть еще, по меньшей мере, семнадцать пропавших без вести магов, и скорее всего вскоре мы их обнаружим плавающими в реке, - неуверенно проговорила Гурдун.
- Семнадцать?! - закричал Ласло, и тетраконклавка побледнела. - Как же так вышло, что я узнаю об этом только сейчас последним?
Никто ничего не ответил.
Желтые моли, прятавшиеся до этого в его бороде, обеспокоенно разлетелись по залу, отсвечивая, как блики полыхающего костра, люминесценцинтными крылышками, сжигая шторы магическим пламенем. Ласло вскинул руку, отозвав духов-покровителей обратно к себе, и затушил разгоревшиеся шторы усилием мысли.
- Итак, - начал Ласло после выдержанной паузы. - Пропавшие. Кто они?
- Выпускники, - не сразу ответила Гурдун. - Все поголовно эскулапы и танатологи, маги магии врачевания.
- Что общественность?
- Все держится в строжайшем секрете. Мои специалисты день и нощно отслеживают магические всполохи, - произнес Джонатан Ил, руководитель Департамента прикладной спиритологии. - Но поиски осложнились с появлением Аннабель... Из-за нее мы потеряли следы, они затерялись в шумовом эхе Исхода, которое все никак не рассосется.
- Девчонка... сильный маг, - констатировала тиа Кар. - Ее удивительная сила прямо пропорциональна тому, насколько у нее изуродована душа. Первое время с ней были одни проблемы, но после стерилизации, она пошла на поправку.
- Где девчонка сейчас, тиа Кар?
- Пока что на реабилитации, но по получению письменного разрешения Секретария, мы назначим ей наставника-опекуна, и она немедленно начнет обучение.
- Ясно, - отрезал он в ответ и поспешил откланяться. - На сегодня больше никаких дел. Тиа Кар, сообщите как можно скорее Иену Маршаку, что я готов с ним встретиться, - он многозначительно взглянул на нее из-под непроницаемых синих стекол. - Вы должны были знать, о его желании, скорее со мной увидится, не так ли?
- Вы были так заняты после случившегося с Обером МакРибусом...
- Когда ауто-да-фер требует аудиенции, это важнее дел архимага Тетраконклава, тиа Кар. И даже если он обращается неофициально.
- Вы, как всегда, правы, - вздохнула тиа Кар, склонив виновато голову.
Ласло незамедлительно покинул пропахший горелыми шторами зал и поспешил в свой кабинет, на вечнозеленую опушку леса. В его посидевшей голове, как в полыхающем котле с супом, вертелась тысяча и одна мысль.
* * *
Чертовые туфли безжалостно жали Ханне ноги.
Вторые сутки она была вынуждена носить на своих двоих это средневековое орудие пыток из шкуры псины, заколотой в подворотне, освежеванной и отданной кожевеннику на обработку. Пьяный ублюдок наверняка выделывал шкуру в крохотном перерыве между опустошением кружки дешевого пива и собственного желудка, а после отдал молодому и неопытному подмастерью. Нежеланный сын рыбака и танцовщицы всей душой ненавидел свое ремесло и жаждал как можно больше страданий принести каждому, кому приведется воспользоваться плодами его вынужденного нелюбимого труда.