Ей стало предельно ясно, что амулет должен был находиться тогда под правым, но маг сразу понял, что она хочет сделать. Он повернулся к ней своей левой половиной тела и начал читать литании колдовства, направив в ее сторону пальцы-щупы с крохотными дулами. Вокруг его правого наплечника задрожал едва-едва заметной рябью прозрачный воздух, из дул щупов выскользнул свет ослепительно-белым конусом, он ударил пузатую колонну и свалил ее прямо на Ханну. Он повторял это снова и снова, но Ханна ускользала от него как песок сквозь пальцы.
- Волчонок! - закричала Анн, в попытке как-то помочь, тот с неистовством кинулся на мага, схватил за руку и не без усилий вырвал ее.
Из оборванных трубок потекла желтая смесь с резким запахом.
Ханна тотчас обежала мага со спины и напала на него, стиснув руками.
Как и следовало ожидать, нуллифицирующая аура остановила механизм, и маг упал на палки-ноги под ее весом, тогда Волчонок взялся за его голову и отодрал от тела вместе с хвостом позвоночника, рвя тоненькие проволочки связующих нейронов.
Второй маг телекинезом кидался в Маркуса всякими вещами, тот закрывался рукой. Мушиное облако сгущалось, портя видимость, Ханна метнула в мага несколько новеньких меток, но он легко от них отпрыгивал. Она выругалась про себя и решила, что нарисовала их неправильно. Тогда она вспомнила про то, как она недавно обожглась, и стала искать перьевую ручку, дабы нарисовать неправильную метку. Быстро-быстро вырисовав литеру с лишней завитушкой, она скомкала бумагу и запустила смятый шар в мага, когда метка, наконец, вспыхнула огнем, как маленькая падающая звезда или фейерверк, и ударила мага в грудь. Он попытался смахнуть с себя огонь, тот быстро захватил кусочек балахона, этой заминки было достаточно, чтобы Маркус налетел на мага коршуном и вонзил выкидное лезвие в горло.
Маг так и обмер с выражением досады на морщинистом лице.
Повелитель мух заклинал, скопище мух собралось в облако по форме кулака над его головой, но не успел он нанести удар, как кинокефал наскочил на него, и вогнал со всей силищей в его грудную клетку, прошибив ребра насквозь, один из золоченых пистолетов Анны.
Струйка крови скользнула через рот мага, разрезав напополам подбородок.
- Этот последним был, - выдохнул Маркус и вытер ладонью пот с лица. - Анна?
Но она молчала, он обернулся к ней.
* * *
Иен очнулся нескоро, где-то под вечер, когда небо обагрял пунцовый закат солнца, а по розовым курчавым облакам-овечкам ленно позли светлячки армейских дирижаблей.
- Иен? - произнес приторный голос. - Ты живой?
Когда его глаза сфокусировались, он увидел, что лежит в кирпичном коробе дома, оставшегося без крыши.
Мигель помог ему подняться.
- Живой, вроде бы... - он помотал головой и уперся рукой об обои в горошек, глядя через мутно-охровый оконный проем на разгромленную улицу Ристалища. - Не тяни пса за яйца, рассказывай все что знаешь.
- Когда тот дирижабль навернулся и разнес дюжину домов, я встал первым, увидел, что ты в обмороке и оттащил в безопасное место. С тобой все должно быть в порядке, цел и невредим, вроде как, я все же не врач. Очень скоро пришел экзорцист, а там и флотилия вся городская подтянулась, стали высаживать наземную пехоту для расчистки улиц. Я с тобой тут оставался все время, перевязал тебе голову, ничего такого, ссадина обычная, и ждал новостей. Когда пришли военные с армейскими магами, я вышел спросить у них что да как. Теперь более-менее безопасно выходить... клуб мой теперь воспоминание лишь...
- Мне жаль.
- Уму непостижимо, сколько народу полегло, - сказал он. - Гетто, говорят, устояло, хоть с них все и началось, но твари половину Приюта всего съели, как саранча пшеницу, и почти добрались до западной половины Каннескара. Просто кровавая феерия.
Улицы Каннескара не уступали по пунцовости заходящему солнцу, откидывающему по ало-бурым слякотным дорогам длинные аспидно-черные тени домов. Куда ни глянь - всюду горы пережеванных людей и груды пепельно-угольных мумий рогатых бесов. Шел снег, но тотчас таял, коснувшись изрытой бульдозерами и сапогами пехоты красно-бурой грязи. Иен крепко держал свой нос платком, не желая чуять отовсюду сладковатый смрад разложения, бензина, выхлопов дирижаблей, помета лошадей экзорцистов, пороха, пота солдат, ягод и лакрицы.
Он чуть не поскользнулся, раздавив носком туфли дюймового крохобора, ругнулся, да и побежал дальше. Когда он вошел в дверной проем "Проходного двора" с сорванной с петель дверью, то не увидел никого, кроме Арни. Тот одиноко сидел на любимом кресле с торчащей из него пружины и ваты, и пускал кольца дыма, куря дешевый табак.