После полудня я отправилась гулять в развалинах, поглядывая, не замечу ли Джейсона Веррингера. Он вполне мог ходить здесь, поскольку я догадывалась, что он пытается меня поймать и рано или поздно сделает это.
Я вышла к прудам и стала смотреть на воду. Шум водопадов успокаивал, и я пошла вдоль прудов к реке, а потом побрела по ее берегу.
Возвращалась я той же дорогой и, дойдя до прудов, увидела Терезу.
Я позвала ее, и она бегом пустилась ко мне.
— Ты тоже вышла прогуляться? — спросила я.
— Да. Я видела, что вы пошли в эту сторону.
— Нам придется поворачивать обратно. Я не должна опаздывать на урок, да и ты тоже. Справилась ты со своим заданием?
— О да. Мне пришлось выучить несколько строф из «Илиады».
— Довольно длинный кусок?
— Я уже знала большую часть.
— Тереза, мне жаль, что так получилось. Ты уверена, что не хочешь об этом говорить?
Она уверенно кивнула. Я вздохнула.
— Я думала, ты поймешь, что можешь мне довериться.
Она продолжала молчать, и на ее лице промелькнуло ослиное упрямство. Мы шли молча.
— У тебя есть роль в маскараде? — спросила я.
— Нет. Ну, только в конце… в упражнениях и в школьной песне. Мисс Грант, я хочу у вас кое-что спросить, Я с облегчением вздохнула: все-таки она скажет мне, что сделала Шарлотта, чтобы ее так глубоко оскорбить.
— Да, Тереза?
— Об этом трудно говорить, потому что я думаю, он вам нравится… Я думаю, он вам очень нравится.
— Кто? О чем это ты?
— Это о миссис Мартиндейл.
Я почувствовала, что мой голос дрогнул, когда я произнесла:
— Что же о ней?
— Я… я думаю, она умерла. Я… я думаю, ее убили.
— Тереза! Как ты можешь такое говорить! Право, не следует.
— Я никому больше не говорила.
— Я надеюсь.
Она остановилась и сунула руку в карман, потом протянула ее мне. Когда пальцы разжались, я увидела серьгу. Она была такой странной, такой самобытной, что я тотчас ее узнала.
— Она принадлежала ей, — сказала она. — Я видела, как она носила их.
— Ну и что?
— Я нашла ее здесь… у прудов… Должно быть, она выпала… при борьбе.
— Дорогая моя Тереза, ты слишком многое воображаешь. Ты прямо как миссис Бэддикомб.
— Это ее серьга. Я знаю, потому что Юджини пришлось не так давно ее возвращать. Тогда она ее нам показывала. Я нашла это… здесь, близко к воде… Должно быть, она ее обронила.
— Ну, она ее обронила. Потеряла. Люди иногда теряют серьги, а то, что она уже раньше ее теряла, говорит о том, что в ней есть какой-то дефект.
— Я думаю, эту обронили, когда бросали ее в воду.
— Тереза! Что на тебя нашло? Сначала ты набрасываешься на Шарлотту Маккей, а теперь делаешь эти дикие обвинения в отношении… в отношении кого, Тереза?
— Его. Боюсь, он вам нравится, мисс Грант. Я знаю, предполагается, что он нравится женщинам. Только не… я — я… не вынесу, чтобы он… уговорил вас… вмешал вас в это все. Это все портит… все веселье, которое у нас было с тетей Пэт-ти и Вайолит. Мисс Грант, пожалуйста, не обращайте на него внимания. Он дурной человек. Юджини говорит…
— Ты кому-нибудь говорила об этом, Тереза?
Она яростно замотала головой.
— Обещай мне, что не сделаешь этого.
Она решительно кивнула.
— Это все нелепости, — продолжала я. — Существует масса злобных сплетен. Миссис Мартиндейл уехала, потому что ей надоела сельская жизнь.
— Почему же она не сказала, что уезжает?
— А зачем? Это не касалось никого, кроме нее. Не сомневаюсь, что она сказала тем, кого это касалось.
— О мисс Грант, не участвуйте в этом. Пусть делают, что хотят, но давайте мы останемся вне этого. Давайте думать о лете и пчелах, и цветах, и яблочных пирогах тети Пэтти и Вайолит.
— Тереза, успокойся, — сказала я. — Ты все это придумала. Я бы не удивилась, если бы миссис Мартиндейл вернулась.
— Она не может. Он ей не даст. Теперь у него с ней все кончено. Он такой. Он вышвыривает людей, когда они ему больше не нужны… и убивает их. Была его первая жена.
— Все это просто сплетни.
— Это правда.
—Нет.
— Это правда, — сказала Тереза, — и мне страшно. Я не хочу, чтобы вы…
Я обняла ее одной рукой.
— Это меня не касается, — успокаивающе сказала я. — Этот человек не имеет к нам никакого отношения. Просто он — владелец земель Аббатства, вот и все. Все как и было раньше. Ты едешь со мной домой на летние каникулы, и мы чудесно проведем время.
— О да… да.
— Смотри, не делай ничего, что могло бы рассердить мисс Хетерингтон. Она может наказать тебя, оставив на каникулы в школе.
Тереза побелела. Я быстро сказала:
— О, она этого не сделает. Но лучше не рискуй. И еще, Тереза, ни слова никому об этом. Это неправда… но было бы плохо об этом говорить. Ты ведь этого не делала, верно?
— О нет, нет.
— А эта серьга…
Она раскрыла ладонь. Рубин сверкал на солнце ярко-красным.
Я думала, что с ней делать и какой эффект она произвела бы, если бы люди узнали, что ее нашли у рыбных прудов.
Гадать мне пришлось недолго, поскольку Тереза быстрым движением взмахнула рукой и бросила серьгу в воду. Я в шоке повернулась к ней.
— Тереза! — воскликнула я. — Зачем ты это сделала?
— Все закончено, — сказала она. — Давайте ничего об этом не будем больше говорить. Я не буду… если вы не будете.
Я чувствовала сильное беспокойство, но одновременно и облегчение: мне не нужно что-то предпринимать по поводу серьги.
Мы вернулись в школу. Я подумала, что Тереза кажется спокойнее и счастливее, чем была после истории с Шарлоттой.
VIII. Луна середины лета
Меня преследовали сомнения. Спать было невозможно. Как серьга оказалась возле рыбных прудов? Только вместе с владелицей. Она могла прийти туда. Это было не так близко от Грачиного Стана, и я никогда не видела, чтобы она гуляла пешком; она была не из тех, кто совершает дальние прогулки по сельской местности.
Просто предположим, что она мертва. Предположим, ее впрямь убили. А как же Мейзи? Где она? Или сплетники намекают на то, что она тоже убита? Может быть мысль об одном брошенном в пруд теле еще могла быть правдоподобной. Но чтобы два? И тогда я вспомнила, что Джейсон Веррингер рассказал мне о том, как его предок как-то избавился от соперника, бросив его тело в рыбные пруды после того, как убил его. «Река течет быстро и до моря всего несколько миль». Он сказал что-то в этом роде.