Охотник привык относиться к работе серьезно. В течение оборота он не выпускал Хаззи из поля зрения. Следовал за ней, как приклеенный. Вот только особых подвижек не добился. Девчонка, будто чуя слежку, вела себя как нельзя уныло: изо дня в день слонялась по музеям да ресторанам, устраивала званые вечера или же сама наведывалась в гости, но ни намека на что-то более предосудительное. Она даже ничего не писала. И от этого только больше злила Готту.
– Рано или поздно ты все равно проколешься. А уж я буду тут как тут.
Такси художницы миновало Шпили Императрицы Винтари и нацелилось в сторону Дипломатического Округа. Там уже по сложившейся традиции девчонка должна была провести час в бесцельных блужданиях среди сада скульптур, а потом отправиться на званый ужин в одно из посольств. Но то ли ночь выдалась особой, то ли боги удачи, наконец, одарили Готту своей улыбкой, а желтый аэрокар, совершив изящный финт дюзами, проскочил над частоколом антенн Агентства межзвездных отношений и резко взял вниз.
Охотник присвистнул бы, если б умел, а так только заложил крутой вираж и, стараясь сохранять приличное расстояние, последовал за непоседой. Возбуждение накатило волной. Чутье подсказало: настал момент сродни откровению. Спускаясь все ниже через подвесные проспекты и линии воздушного транспорта, золотистой паутиной, оплетавших тонкие шпили зданий, они убегали к черте Старого Пирея, где со времен колонизации местные жители практиковали рыбную ловлю.
Рыбу Готта не переносил на физиологическом уровне, но нисколько не осуждал тех, кто ее добывал и ею питался.
Стоило отдать Хаззи должное: никто в здравом уме не выбрал бы для тайных встреч место, подобное этому. С некоторых, не самых давних пор, Старый Пирей слыл дырой, в какую ни один уважающий себя разумник без крайней необходимости и носу не сунет. И причиной тому служила не ветхость заброшенных строений и не вонь рыбных отходов, которой насквозь пропитались удерживавшие город пилоны, а группка головорезов с кричащим именем «Дети Шуота», оккупировавшая уровни у самой кромки воды. Готта понятия не имел, что это название значило, и чем конкретно занималась банда, но, изучая Риомм, не мог не заметить: слава о ней шла дурная. Притом настолько, что даже полиция на их территорию не совалась. Неужто эти «Дети» и есть сектанты, с которыми снюхалась Хаззи?
Океан плескался у самой кромки, но шум его напрочь заглушали посторонние звуки, доносившиеся с висячих улиц десятками уровней выше. Гул двигателей, вой полицейских сирен, жужжание автоматических погрузчиков, до отказа набивавших рыбой трюмы космических барж и небольших частных фрахтовиков. Такси плавно спикировало на свободный пятачок площадки, нависавшей над самой кромкой, и пока Готта искал, где бы припарковать прыгун, высадило пассажирку. Едва дверца захлопнулась, желто-черная машинка тотчас же сорвалась с места, будто ей в дюзы демоны дышали. Юная художница погрозила кулаком трусливому пилоту, потом быстро оправилась, как-то воровато осмотрелась и тут будто растворилась в тени.
Готта охнул, но не растерялся.
Пришлось поспешить. Набросив на плечи потертое пончо, Готта натянул на глаза электробинокуляры и гокки метнулся за девчонкой. Подобно натуральной кошке он перепрыгнул через низкий парапет и плавно приземлился на тот самый пятак, где всего минуту назад остановилось такси. Именно здесь заканчивался знаменитый на всю Галактику блеск великой столицы: краска пузырилась, а крепления поручней проржавели так, что за них страшно было браться. И ни одного живого лица поблизости. Что странно, учитывая, где они. На обделенном сушей, но парадоксально перенаселенном Риомме обычно плюнуть нельзя, чтобы не попасть в какого-нибудь разумника, а тут… Словно целый уровень вымер. Или его дурная слава была куда серьезней, чем предполагалось.