– Проще для кого?
Но вместо пояснений охотника ожидал еще один пинок.
Охнув, Готта инстинктивно поджал колени к груди, однако боевого настроя не растерял. Наоборот, грубое приветствие лишь раззадорило его. Он понимал, задумай эти дети прикончить его, то не стали бы заморачиваться с мешком и путами. А раз жизнь ему сохранили, на то, стало быть, имелась своя причина.
Дробный стук каблуков по металлическому настилу подсказал, что рядом появился кто-то еще.
– Очухался, что ли?
Ага! Вот и Хаззи. Музыкальный голосок с сильным акцентом Рукава Маса ни с чем не перепутать.
Готта постарался повернуться к девчонке лицом.
– Гостеприимные вы, ничего не скажешь.
Кто-то из сопляков хохотнул. Чья-то рука сорвала мешок с головы охотника.
Яркий свет больно ударил по глазам, отчего пришлось ненадолго зажмуриться. Когда же зрение приспособилось и стало возможным осмотреться, Готта понял, что угодил непросто в какую-то нору, а самое что ни на есть святилище Детей Шуота.
В целом конура ни чистотой, ни простором похвастаться не могла, но при этом выделялась среди полчища убогих лачуг особой атмосферой. Было ясно, что когда-то место это служило диспетчерской или вроде того. Вдоль стен ржавели старые терминалы компьютеров, а огромные, расколоченные вдребезги экраны, тянувшиеся до самого потолка, украшала целая сеть странноватых рисунков. Немного неловкие, явно начертанные впопыхах, но, без сомнения, профессиональной рукой, они изображали лик чудовища, чьи широко раскрытые глаза и рот изрыгали черное пламя.
– Милая мазня, – заметил Готта и посмотрел-таки на своих пленителей. – Кто автор?
Хаззи, откинув желтый капюшон, стояла во главе группки из пяти обряженных в одинаковые бесформенные робы парней. Все пятеро принадлежали к человеческой расе и отличались друг от друга лишь ростом и степенью раздражения, застывшего на чумазых лицах. Художница тоже изучала охотника, и пристальности ее взгляда позавидовали бы даже лейры.
– Кто такой? – совсем нелюбезно спросила она. – И зачем следил?
Готта усмехнулся. Допрос прям как в самых суровых историях.
– Что смешного, насекомое? – выпалил паренек, чьи длинные спутанные волосы были собраны на затылке в нелепый пучок.
– Ничего. Просто аллергия на рыбу. – Охотник пошевелил затекшей шеей. Глаз его между делом отметил, что бластер и прочая амуниция спокойно лежат на клавиатуре одного из компьютеров. Вот ведь умники…
– Ты наемник? – Хаззи не унималась. – Кто тебе заплатил?
У Готты зачесалась переносица. Он снова сморщился, но попыток почесаться не предпринял.
– Если не дура, сама должна понимать, что мне об этом неизвестно. Думай, кому на мозоль наступила.
Красивое личико Хаззи заметно посерело, что повеселило охотника. Похоже, его нелепый блеф попал в цель.
Девчонка, нервно потеребив рукав, и крепко о чем-то задумалась.
– Что будем делать? – подал голос тощий парень, чьи длинные волосы были собраны на затылке в нелепый пучок. – Труп рыбам, а сами на дно?
– Эй! – возмутился Готта. – Чего сразу рыбам-то?
Никто на его слова не отреагировал. Хаззи по-прежнему о чем-то усиленно размышляла, пока окружавшие ее молодцы молчаливо скалились, как голодные детеныши китхов. Дети Шуота. Зверята, чьей жестокостью пользуются все кому не лень.
– Хаззи?
– Нельзя его рыбам, – выдала девчонка. – Пока, во всяком случае.
Парнишка, казалось, искренне удивился.
– Почему? Я знаю таких, как он. Продажная шкура, но слишком упрямая, чтоб можно было договориться.
Хаззи приподняла тонкую бровку. Другие парни злобно захихикали.
– Никто не спрашивал твоих советов, Корри, – фыркнула девчонка и закатила глаза. – Ты среди нас новичок, так что не выделывайся.
Парень насупился, но промолчал. Его впалые щеки налились ярким румянцем.
– Я лишь предлагаю как лучше!
– Разберемся! – отрезала Хаззи и, поразмыслив немного, добавила: – Надо показать его Старейшине!
На несколько мгновений повисла тишина. От внимания Готты не ускользнуло, как напряглись и переглянулись парни. Разговор о Старейшине им был непросто не по нутру. Он их явно пугал.