– Это все она! Она уговорила нас привести его!
– Сядь! – рявкнул старик.
Смущенный парнишка подчинился. На несколько мгновений в комнате повисла тяжелая тишина.
– Вы хоть понимаете, как сильно рисковали? – заговорил Старейшина, обведя всех собравшихся пристальным взглядом. – Осознаете, что было бы, не попадись вам под руки недоумок?
– Недоумок? – Готта моргнул. Он и не ждал, что ему будут возносить похвалу, но все же… – Это я, что ли?
Тонкогубый рот старика расползся в жутковатой ухмылке.
– А у тебя есть иной кандидат на эту роль? Ты охотник, как говорят, но умудрился стать добычей компании из пяти беспризорников, у которых и оружия-то толкового при себе не было. Как же еще тебя называть?
Готта понимал, что рискует, но не мог не разыграть последнюю оставшуюся на руках карту.
– Вашим счастливым билетиком, быть может?
Морщинистый лоб нахмурился.
– Как тебя понимать?
Охотник послал старику заискивающую улыбку:
– Разве вам неинтересно, кто и зачем меня нанял?
– Ни капельки. А должно?
– А мне казалось, Старейшины Детей Шуота в ужасе от Тени, который следует за ними по пятам.
– В ужасе? – Старик хохотнул, отчего его объемное пузо заколыхалось. – Ты льстишь и себе, и недоноску, называющему себя Тенью. Сомнения довели нескольких моих собратьев до могилы. Утрата всякой осторожности позволила им проморгать опасность. Я такой глупости не допущу. Раскрыв рот, ты сам поставил себя под удар. Даже если все правда, и Тень послал тебя шпионить за нами, это не изменит моих планов. А тебя приведет к смерти.
Такой поворот не удивил. Готта, в очередной раз поглядев на свои связанные руки, печально щелкнул мандибулами.
– Что ж, жаль. А я надеялся сработаться.
И без того неприятная улыбка Старейшины стала безобразной.
– Мне не нужны наемники. Мне нужны последователи. Ты слишком стар и испорчен. Но на роль жертвы сгодишься. Ты станешь цепью, которая скрепит наше скромное братство.
Он направил свое кресло к одной из скульптур, изображавшую некую крылатую богиню, и вынул из ее каменных рук полуметровый клинок. Темное лезвие в сиянии настенных светильников отливало старинной бронзой.
По тому, как напряглись подростки, Готта понял, что это не часть какого-то нелепого представления. Если прежде Детей Шуота можно было воспринимать как шутку, то теперь все грозило перемениться.
– Корри! – Старик протянул клинок пареньку. – Я хочу, чтобы ты сделал это.
Со стороны дивана послышался сердитый рык. Девчонка вскочила.
– А чего это он? Почему не я?! – Она оглянулась на остальных. – Почему не кто-то из нас?
Старейшина зашипел, оскалив гнилые зубы.
– Смеешь оспаривать мой выбор?
Та потупилась, но пробубнила:
– Он всего лишь чужак. Он не один из нас.
Улыбка вернулась на лицо старика.
– Он пришлый, да. Но мы это исправим. – Жуткие глаза впились в остолбеневшего мальчишку. – Корри! Возьми этот клинок.
Кровь отхлынула от и без того бледного лица парнишки. Похоже, он не подозревал, чем все обернется. И Готта его не винил. Даже постарался приободрить.
– Не дрейфь, пацан. Делай, что должен.
Корри даже не взглянул на него. Будто загипнотизированный прошагал к Старейшине на негнущихся ногах и сжал дрожащие пальцы на резной рукояти.
Старик заворковал:
– Хорошо. Прекрасно. – Затем его колючий взгляд переместился на остальных: – Эй, вы там! Не стойте без дела! Поставьте хэфу на колени. И возьмите вон ту чашу! Его кровь не должна испортить мой ковер.
Готта не успел даже пикнуть, когда его сдернули с кресла и ударом под колени вынудили обрушиться на пол, а к ногам подставили широкий бронзовый таз. Удивительное дело, но охотник, глядя на все это, почувствовал лишь приступ неуместного веселья. О страхе не было и речи. Он и прежде заглядывал в лицо смерти, но ничего, кроме скуки, от этого зрелища не испытывал.
Корри приблизился. Клинок он держал перед собой, слегка наклонив его кончиком вниз.
Несмотря на внешнюю худобу, подростки оказались неожиданно сильными, и о том, чтобы вырваться, можно было даже не мечтать. Готта задрал голову и заглянул в перепуганное лицо парнишки. Казалось, это его собираются казнить.