Приведя себя в пристойный вид, они открыто направились к передовой. На них не обращали внимания. Но со стороны линии соприкосновения войск сначала послышалась всё нарастающая пулемётная стрельба, потом загромыхали пушки.
Стрельба усиливалась, и это порождало тревогу — что происходит на передовой? Наши или немцы атакуют? Момент атаки вполне можно использовать для перехода. В таких случаях, когда перемещаются большие массы войск, всегда найдётся лазейка.
Впереди, на небольшом пригорке, суетились солдаты, перетаскивая ящики. Оттуда же раздался пушечный выстрел, потом ещё один — они вышли в тылы вражеской батареи. Немного левее стояло несколько деревьев.
— Товарищ Петров, разрешите забраться на дерево. Всё-таки повыше, хоть видно будет, что происходит.
— Давай.
Алексей ловко забрался на дерево.
Батарея оказалась зенитной, но стреляла она не по самолётам — стволы орудий были направлены горизонтально.
Алексей посмотрел вдаль. Километра за два виднелись танки, среди них отмечались разрывы снарядов. Один из танков горел: похоже, по танкам вела огонь не только эта зенитная батарея.
Алексей сверху крикнул Петрову:
— Наши в атаку идут, по ним стреляют.
— Пехота есть?
— Не пойму.
Во-первых, было далеко, а бинокля под руками не было. Во-вторых, поле боя было видно плохо, всё было затянуто пылью и дымом. Пехотинцы, если они и были, всегда двигались позади танков, стараясь прикрыться их бронёй. Для танков зенитные орудия с их высокой начальной скоростью снаряда представляли серьёзную угрозу. В дальнейшем, с 1943 года, такие же пушки, только в танковом варианте, устанавливались на «Тигры». Их 88-миллиметровые орудия пробивали лобовую броню Т-34 с дистанции 2–2,5 километра.
Алексей спустился с дерева.
— Наши наступают — помочь бы им.
— Как? У тебя что, пушка есть?
— Расчёт орудий перестрелять надо.
— После первого же твоего выстрела они пушки развернут, и от нас мокрого места не останется.
— Надо только вывести из строя наводчиков. Винтовку бы мне, из автомата несподручно.
На немецкие позиции обрушился огонь нашей артиллерии. Били по траншее, пытаясь уничтожить пехоту и пулемёты. Батарею же, которая стояла сейчас перед Алексеем и Петровым, наши не засекли. Чёрт, была бы рация — сообщить координаты! Ведь батарея издалека расстреляет танки, и наступление захлебнётся!
Сзади батареи маячил часовой с карабином за спиной.
Алексей решил действовать.
— Я сейчас оружие раздобуду!
— Стой, я приказываю!
Но Алексей только отмахнулся. Он, не скрываясь, направился к часовому. Тот его заметил, но не обратил внимания — свой же идёт белым днём.
Пушки на батарее ударили залпом, часовой обернулся посмотреть, и тут Алексей метнул нож. Тренировался он, когда ещё в разведвзводе был, но бросал в деревья. Когда получалось удачно, когда нет, но сейчас ему повезло — нож вошёл в спину по самую рукоять.
Алексей спокойно подошёл, сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, вытащил нож, обтёр его о френч убитого и сунул в ножны. Потом снял с убитого карабин и перебросил его ремень через плечо. Расстегнув пояс на немце, снял подсумки с патронами и прицепил себе на пояс. И также, неспешным шагом, удалился.
Когда идёт бой, в свои тылы не смотрят. Вот и немцы не заметили, что часовой мёртв.
Алексей вернулся к деревьям.
— Ты чего своевольничаешь? — прошипел Петров.
— Сделаю четыре выстрела — и всего делов-то.
Алексей вновь полез на дерево.
В расчёте любого орудия самый нужный, самый ценный номер — это наводчик. Его надо долго учить, тренировать. Другие номера — заряжающий, подносчик — долгого обучения не требовали, на их место мог встать любой, стоило только показать, что нужно делать. Вот их, наводчиков, и решил убрать Алексей. Тогда батарея не сможет стрелять на поражение, даже получая целеуказания от артиллерийских разведчиков. Причём стрелять Алексей решил тогда, когда будут вести огонь пушки: тогда его выстрел не будет слышен за грохотом орудия, и будет шанс убить всех четверых — ведь орудий на батарее было четыре.
О том, что будет, если засекут его, Алексей не думал. В голове его выстроилась логическая цепочка. Если он заставит батарею замолчать, танки ворвутся на немецкую передовую, учинив там разгром. А за ними подоспеет наша пехота. Выручая своих, он обеспечит и себе переход к ним.
Он передёрнул затвор «маузера», выставил прицел на двести метров и положил ствол на ветку. Поймал на мушку наводчика. Его легко было опознать, он единственный в расчёте смотрел в прицел и крутил маховички. Вот командир орудия взмахнул флажком. Грянул выстрел, и в это время Алексей нажал на спусковой крючок. Оба выстрела — из пушки и из карабина — почти слились. Никто из немцев даже не посмотрел назад — они сначала даже не поняли, что наводчик убит. Так же споро, отработанными движениями, поднесли снаряд. Его подхватил заряжающий, загнал в патронник, закрыл затвор. И только тогда они увидели, что наводчик навалился на прицел и не шевелится.