Алексей выстрелил в лицо пулемётчику.
Приманка сработала, но этим дело не кончилось. Через полчаса, когда немцы решили, что снайпер, убив пулемётчика, переключился на другие участки, один из пехотинцев стал доставать пулемёт — солдат никогда не позволит себе оставить оружие на поле боя.
Алексей выстрелил ещё раз, убив рачительного солдата. Больше с этой позиции стрелять было нельзя. Один, при необходимости второй выстрел — и всё, иначе накроют минами. У немцев на вооружении пехотных рот были лёгкие 50-миллиметровые миномёты, и стояли они прямо в траншеях. И мин немцы не жалели.
Чем хорош миномёт — так это навесной траекторией полёта мины. Снаряд из пушки летит почти по прямой, и бойцу в окопе или траншее он не страшен. А миномётная мина падает сверху, и она достанет цель в окопе, в траншее, в овраге и на обратном склоне холма. Дальность стрельбы лёгких миномётов была невелика, но всю «нейтралку» они простреливали.
Более тяжёлые и мощные минометы стояли в глубине немецкой обороны, метрах в трёхстах-четырёхстах от передовой — при необходимости немцы задействовали и их.
Обозлённые гибелью двух солдат, немцы полчаса засыпали минами «нейтралку», а потом перенесли огонь на траншею. Однако вычислить, определить позицию Алексея они не смогли, и били не прицельно, а по площадям.
Утром немцы, выполняя операцию «Блау», перешли в наступление. Временное затишье на фронте закончилось. Высохли после весны дороги и грунтовые аэродромы, немцы завезли в тылы боеприпасы, горючее, и, узнав через стратегическую разведку, что летом союзники откроют Второй фронт, подтянули свежие дивизии, перебросив их с Западного фронта. Наша промышленность ещё не успела в полной мере перестроиться, наладить массовый выпуск танков, самолётов, боеприпасов, насытить ими войска.
Немцы бросили в бой 90 полнокровных дивизий. Это были дивизии, укомплектованные по штатам 1941 года, а не урезанные, как в 1944 и 1945 годах. Они пошли мощно, взламывая нашу оборону. С конца июня до второго июля немцы смогли полностью оккупировать Курскую область, к 10 июля — правый берег Дона и правобережье Воронежа.
В нашей Ставке считали, что летом 1942 года немцы снова нанесут удар по Москве, но фашисты все силы сосредоточили на юге — они рвались к Ростову и Кавказу. Для танковых соединений немцев широкие южные степи — самое удобное место для боёв, для клиньев и охватов. В лесистых и местами заболоченных Смоленской, Брянской и других областях центра России танковым группировкам было тесно для маневра.
Ставка спохватилась, и 7 июля был образован Воронежский фронт, но части РККА продолжали с боями отступать, оставляя противнику всё новые города и районы.
28 июля 1942 года Сталин издал свой знаменитый приказ № 227, названный «Ни шагу назад». Вводились суровые меры наказания за оставление позиций без приказа, позади воинских частей стали устанавливаться заградотряды НКВД.
Ничего этого Алексей, как и его товарищи, конечно, не знал.
С рассветом немцы открыли по передовой массированный огонь из орудий и миномётов. Потом они перенесли огонь вглубь, громя советские тылы, уничтожая резервы и штабы.
После артподготовки налетели «лаптёжники» — пикирующие бомбардировщики «Юнкерс-87». Они сбрасывали бомбы на артиллерийские капониры, на танки, на склады.
Как танк ни маскируй, сверху он заметен — хотя бы по отбрасываемой тени. У немцев маскировка была на высоте, у нас же маскировочные сети, позволявшие укрывать танк или пушку, в массовом количестве, пришли в войска позже.
Кроме бомб «юнкерсы» сбрасывали пустые бочки из-под бензина, многократно продырявленные. Падая, эти бочки издавали ужасающий, сводящий с ума вой.
Передовая скрылась в дыму и пыли. Едва стихли моторы пикировщиков, на немецкой стороне, пока ещё далеко послышались звуки моторов множества боевых машин — танков и бронетранспортёров.
Уцелевшие пехотинцы стали выползать из щелей, блиндажей и занимать места в окопах и траншеях. Снайперы, уцелевшие при артналёте и бомбёжке, переползли со своих позиций в траншеи, оставаться на «нейтралке» было безумием, самоубийством.