Потому в разговор не вмешиваюсь и не слушаю даже, пока до меня не долетает слово «Руина». Тут внимание включается, я весь превращаюсь в котгоблина. У них уши такие, сморкаться можно.
– Руина, – вещает старая, – место древнее и опасное, полное злобных духов, призраков и прочей нежити. Живому человеку в Руине точно делать нечего, даже звери Леса места этого боятся и близко не подходят. Большего не скажу, сама я там не была и вам, мои хорошие, не советую. Худшую смерть, чем в Руине ждет, и представить трудно.
– А вот в нежити, уважаемая, я неплохо разбираюсь. – Маг говорит с почтением, но в голосе сквозит уверенность в собственных силах. Ну дай-то Звел, по мне, так Злой лес стократ Руины милей. Старая права, твари – они из плоти и крови, любую из них убить можно, если с умом да вниманием подойти. А вот то, что в старых развалинах обитает, не знаю, можно ли вообще убить. Оно же большей частью и так мертво, а меньшей таково, что и мертвые боятся.
Это я про призраков, если кто не понял. Костяки да отрубы только поначалу страшны, с непривычки, да и с прочей мелочью совладать хоть и трудно, но возможно вполне.
– Вам виднее, – легко соглашается старая.
Не любит она свои советы навязывать, если человек уверен, что сам все знает, – дело его. Вот если готов знания предложенные впитывать, как губчатый гриб – дождевую воду, тогда будут тебе и советы, и разъяснения, запоминай, не зевай. Может статься, что сказанное ей жизнь тебе спасет.
Баба Керга укладывает нас спать. В избе у нее места мало, только ей и хватает. Ну и коту, понятно, ему много не надо. Поэтому магу с ученицей выпадает спать на сеновале, а вот нам с Медвежонком – в сарае. Ну не беда, все ж куда удобнее и спокойнее, чем в лесу.
Мне и Медвежонку перепадает по набитому соломой тюфяку. Солома сухая – совсем неплохо, учитывая, с какой легкостью она способна отсыреть. Укладываюсь, ворочаюсь с боку на бок под счастливый храп Медвежонка. Что-то неспокойно мне, совсем не спокойно.
Далекий звук заставил меня сесть. Что за звук? Да сравнить не с чем. Полувсхлип-полурев, полускрежет-полувой. Звук очень уж неприятный, прямо мороз по коже. А ведь существует еще тот, кто его издает, вот уж с кем не хотелось бы встречаться хоть в Лесу, хоть где. Даже думать об этом не хотелось, ночью от таких мыслей злые сны снятся, страшные. А завтра Духов день, на него сны сбываются непременно. Вот и представь, что будет, если кошмар приснится, а какой еще сон под такое придет?
– Барго, ты спишь? – Духи предков, а мелкой здесь что надо?
– Спать иди, – недовольно рычу я. – Вставать рано завтра.
– Я уснуть не могу, – жалуется. – Вой этот все нервы выматывает, сон не идет. Страшно мне, Барго, можно, я с тобой побуду?
Если вы что в этой жизни понимаете, то догадались уже, что вой здесь совсем ни при чем.
– Иди спать, – говорю для очистки совести.
– Я уже пришла, – говорит она и накрывает мои губы своими. Да уж, мелкой я ее вряд ли теперь назову, даже мысленно. Девушка куда старше, чем мне казалось. Спасибо предкам за нечаянный подарок.
Когда прекратился жуткий звук, я даже не заметил…
Глава 8
Пробуждение было не особо приятным. Старухин кот, вообразив себя отчего-то петухом, принялся орать ни свет ни заря. Если б можно было стрелять из лука, не открывая глаз, до обеда гад не дожил бы.
Утро оказалось мутным. Тяжелые тучи, мокрый ветер. Ох, вот дождя нам только и не хватало. Конечно, тварям так труднее взять след, но и убежать от них по сырой земле невозможно. Опять же тетиву подальше спрятать надо, чтобы не отсырела, а случись что, как ее быстро достать? Нет, пусть лучше эта напасть стороной пройдет. Жили мы без дождя уже неделю и еще проживем, если не сожрет кто.
Релли спит рядом. Так сладко, что жалко будить. То есть мне жалко. Потому как кот снова открывает пасть и выдает серию отвратительных звуков. Интересно, старая сильно обидится, если я его все-таки пришибу?
Медвежонок всхрапывает, переворачивается на спину, открывает глаза. С недоумением смотрит на меня, потом на Релли, потом снова на меня. Ухмыляется, подмигивает понимающе.
– Доброе утро. Выспались? – Это господин Излон пожаловал.
Ясное дело, соловьиные трели кота кого хочешь разбудят. Маг смотрит на меня, на Релли, улыбается снисходительно. А я краснею, будто кипятком ошпаренный. Ох, неловко как, она ж ему, как-никак, ученица. Почти что дочь, только что неродная. Ну какой отец, застав свое чадо с посторонним мужиком, улыбаться станет? Морду набить, кнутом отходить, за топор даже схватиться – это я понимаю, а вот чтоб улыбаться снисходительно, да так, что я чувствую себя нашкодившим (в меру, не сильно) мальчишкой? Лучше б рожу набил, честное слово, а то не по-людски как-то выходит.