Виктор поймал такси, решив в последнюю секунду пойти пешком. Таксист осыпал его ругательствами на венгерском языке, суть которых Виктор понял как намек на его мать. Он не оглянулся. Падал снег вперемешку с дождем. Это было приятно на его коже. Он прошел мимо группы бомжей, передававших бутылку чего-то сильнодействующего, судя по вони в воздухе. Он чувствовал, что за ним наблюдают глаза.
Он на мгновение приложил руку к груди. Боль была неприятной, но далеко не изнурительной. Долговременных повреждений не будет, но теперь у него был большой синяк в центре груди. Когда его нынешнее затруднительное положение разрешится, он планировал посетить компанию, которая поставила ему стекло, и творчески продемонстрировать им, насколько оно на самом деле пуленепробиваемое.
Брокер должен был что-то знать, теперь он был в этом уверен, но он был так уверен, что его подставили, что ничего другого и не помышлял. Теперь он бежал, спасая свою жизнь, может быть, из-за своего упрямства.
Он осуществлял контрнаблюдение на автопилоте, проезжая по переулкам, сворачивая назад, садясь в автобусы, пересаживаясь. Он решил связаться с брокером задолго до того, как добрался до другого интернет-кафе, после безуспешных попыток придумать план действий, который не противоречил бы его паранойе. Если бы он был прав в первый раз и маклер действительно приложил руку к тому, что произошло в Париже, это не имело бы значения, он все равно был бы против тех же шансов. Но, возможно, брокер знал что-то, что могло бы ему помочь. У него осталась флешка. Это могло быть разменной монетой, в которой он нуждался.
Он зашел на доску объявлений игры. Брокер не был авторизован, но в его личном кабинете было личное сообщение. От брокера, от понедельника. Он открыл ее. Ответ на их последнее сообщение, разглагольствования о соблюдении договоренности, о «доверии» ко всему. Виктор удалил. Он составил собственное сообщение:
Скажи мне, что на самом деле произошло в Париже, и я могу доставить посылку.
Он думал, что это коротко и мило. Все, что ему оставалось делать сейчас, это ждать.
ГЛАВА 26
Париж, Франция
Четверг
22:22 по центральноевропейскому времени
Кеннард шел по пустынной улице, засунув руки глубоко в карманы пальто. Облака влаги клубились вокруг его головы с каждым шагом. У него было много дел, например проверка оперативной электронной почты, но это была самая важная задача. Он добрался до общественного туалета и бегло осмотрелся. Протокол требовал, чтобы он сначала проверил местность, но было слишком холодно для этого ручного дерьма.
Его ботинки эхом отдавались от бетонных ступеней, когда он спускался под землю. Вонь мочи, возможно, в Париже была менее отвратительной, чем в Лос-Анджелесе, но отвратительно есть отвратительно, какой бы сильной она ни была. Он сунул монету в щель и протиснулся через скрипящие ворота.
Работал только один из трех потолочных светильников. Единственная голая лампочка, дающая мрачное освещение, отбрасывающая глубокие тени от светильников. Воздух был даже холоднее, чем на улице. Американец увидел, как его дыхание затуманивается во мраке. Стены были в пятнах, писсуары треснуты, краны проржавели, пол мокрый.
Что за дерьмо. Неудивительно, что французы были такими жалкими людьми, когда им приходилось мириться с такими общественными туалетами. На первый взгляд место было пустым, и Кеннард посмотрел на часы. Он был точно на кнопке. Он потер ладони друг о друга, надеясь, что актив не продлится долго.
Он понял, что в одной из кабин кто-то есть, за секунду до того, как смылся туалет. Через мгновение дверь открылась, и появилась фигура. Он подошел к раковине, бросив на Кеннарда быстрый взгляд.
Мужчина был одет в темный костюм и пальто. Раздался писк, когда мужчина повернул кран и начал мыть руки. Он делал это медленно, методично, казалось, холод его не беспокоил. Отражение голубых глаз мужчины смотрело на Кеннарда в зеркале над раковиной. Это должен был быть он.
— Блейк? — спросил Кеннард.
— Я Доусон, — ответил человек, который не был ни Доусоном, ни Блейком.
Его британский акцент смутил Кеннарда, и на мгновение он заколебался. Но акцент не имел значения. Код был завершен. Кеннард подошел к раковине и засунул руку в пальто. Другой мужчина яростно повернулся к нему так быстро, что Кеннард застыл на месте.
— Делать такие ходы неразумно, — категорически заявил мужчина.
Кеннард поверил ему. Медленно заканчивая действие, он вытащил из внутреннего кармана небольшой, но толстый конверт из плотной бумаги.
— Для тебя, — сказал он.
Мужчина несколько секунд смотрел на него, потом повернулся и тыльной стороной запястья ударил по сушилке для рук. Кеннард стоял с конвертом в руке, чувствуя себя болваном, ожидая, пока британец закончит. После того, как сушилка завершила свой цикл, мужчина повернулся и взял конверт из пальцев Кеннарда.
— Ты должен открыть ее сейчас, — объяснил Кеннард.
Мужчина разорвал конверт и залез внутрь. Он вытащил гладкий смартфон, повертел его в руках и пошел сунуть во внутренний карман пиджака.
— Вам нужно получить доступ к файлам сейчас, — сказал Кеннард. — Мне сказали, что у вас есть пароль.
Британец какое-то время смотрел на Кеннарда, потом включил смартфон и открыл файлы. Кеннард наблюдал, как его глаза поглощают информацию, как лицо мужчины освещается свечением экрана. В смартфоне было несколько файлов, которые Кеннард получил от своего работодателя. Он понятия не имел, что содержалось в файлах; телефон был защищен паролем. Без сомнения, это были планы операции, чтобы кто-то мог оценить, кто виноват в провале. Тот факт, что контакт Кеннарда был британцем, означал, что это, вероятно, была совместная операция черного мешка с МИ-6. И один с потенциально серьезными последствиями, отсюда и вся эта чушь про плащ и кинжал. Но он только догадывался, а по опыту Кеннарда слишком много думать на его работе не стоило.