Британец долго смотрел на смартфон, прежде чем, наконец, поднял взгляд. Он указал на американца.
«Думаю, тебе тоже стоит прочитать это».
Кеннард кивнул, когда ему передали телефон. Текст заполнил маленький экран. Кеннард попытался прочитать, что написано в документе, но свет резал ему глаза и заставлял щуриться. Там были подробности: рост, вес, цвет волос, биографические данные, что-то похожее на запись ЦРУ. Это было чье-то досье. Там была фотография, которая медленно прояснялась. Лицо. Его лицо. Два слова выше. Два ужасных слова.
Джон Кеннард.
Кеннард был опытным оперативным офицером, хорошо обученным. Он не колебался. Он бросил трубку и сразу же пошел за пистолетом. Но человек уже приближался, слишком быстро, чтобы поверить, что-то делал руками, просто расплывчатое движение, которого Кеннард не понял. Мужчина схватил Кеннарда за запястье, когда пистолет выпал из кобуры.
Он попытался поднять пистолет, наклонив его так, чтобы выстрелить. Мужчина был слишком силен, слишком близко, Кеннард не мог видеть, куда направлен пистолет. Он все-таки выстрелил.
Удар был мучительным, вспышка заставила его моргнуть. Он промахнулся. Пуля безвредно разбила плитку вокруг раковины. Кеннард выстрелил снова. На этот раз пуля попала в писсуар, разбив его на куски, которые с грохотом упали на пол.
Свободной рукой он отчаянно схватил мужчину за руку. Кеннард был по крайней мере на три дюйма выше и намного тяжелее, но уступал ему в силе и балансе атакующего. Потом он понял — он не знал, где была другая рука этого человека.
У Кеннарда перехватило дыхание, когда лезвие вошло в его живот, легко рассекая кожу и мышцы. Взрывы агонии пронеслись по его телу. Пистолет выпал из пальцев, слишком слабых, чтобы удержать его. Кеннард задохнулся, когда лезвие снова и снова вытаскивали и вонзали обратно. И опять. Нож вонзился так глубоко, что острие поцарапало заднюю часть таза.
Кеннард осел, широко раскрыв глаза, все еще беспомощно хватая руками человека, убивавшего его. Нож вытащили в последний раз, и Кеннард рухнул на колени. Он схватился за разорванный живот, пальцы, теплые от крови, касались скользких внутренностей, которых больше не было внутри него. Кеннард не кричал. Он не мог.
Он чувствовал пальцы на голове, хватающие и тянущие вверх. Затем о собственные волосы Кеннарда мужчина осторожно вытер кровь со своего ножа.
Когда оружие очистилось, мужчина отпустил его. Лезвие не было похоже на металл — матово-черное. Кеннард наблюдал, как мужчина сложил лезвие и положил нож в ножны на запястье, спрятанные на его левом предплечье. Мужчина снова подошел к умывальнику и снова начал методично мыть руки. Кеннард беспомощно смотрел, цепляясь за скользкое, рваное месиво своих вонючих кишок. Он чувствовал себя таким усталым.
К тому времени, когда мужчина закончил вытирать руки, голова Кеннарда безвольно свесилась вперед. Он услышал стук мужских ботинок по кафельному полу, увидел тускло-черную кожу, когда мужчина прошел мимо него. Кеннард услышал скрип, когда мужчина толкнул ворота, и медленно затихающий звук его подъема по лестнице.
Кеннард полез внутрь своего пальто за мобильным телефоном, но не смог его найти. Его бумажник тоже пропал. Он даже не заметил. Он увидел ее на полу рядом, пустую. Чтобы его смерть выглядела как ограбление, понял он. Смартфон тоже пропал.
Кеннард не двигался, не пытался уползти. В этом не было смысла.
Он знал, что у него нет шансов.
ГЛАВА 27
Марсель, Франция
Пятница
05:03 по центральноевропейскому времени
Ребекка Самнер поправила очки для чтения и просмотрела информацию, отображаемую на экране ноутбука. Прошлой ночью, всего несколько часов назад, в Париже был зарезан американец, прикрепленный к посольству США. Полиция посчитала это ограблением, поскольку у убитого отобрали бумажник и телефон. Далее в тексте говорилось, что мужчина работал атташе по культуре в посольстве, а это означало, что он действительно мог быть атташе по культуре или, в типичном для агентства стиле, мог прикрывать свою истинную должность. Его звали Джон Кеннард. Имя ей ничего не говорило.
Ребекка почувствовала, как учащенно забилось ее сердце. Время для этого казалось неправильным, так близко к резне в понедельник. Ей было приказано оставаться на месте и ждать дальнейших указаний, что она и делала. Но затем неожиданное коммюнике прибыло в ее почтовый ящик, и ее контроль не ответил ей об этом. А теперь это. Это казалось слишком большим совпадением, чтобы быть не связанным, или она просто параноик? Она сидела за письменным столом в скудно обставленной квартире, которую последние несколько месяцев называла домом. Свет монитора освещал ее лицо. У нее не было других огней.
Она не знала имени своего контролера, никогда не встречалась с ним. Их единственная связь была по защищенным каналам спутниковой связи и Интернету. Она не знала, кто еще работал над операцией или кто заказал ее. Ей нужно было знать, и, очевидно, ей не нужно было знать очень много. Что она знала, но чего ей никто не сказал, так это то, что операция была не по правилам, далеко не по книгам.
Прошло почти пять дней с тех пор, как все пошло не так, и вторник был последним днем, когда ее руководство связалось с ней и приказало удерживать позицию и ждать новых приказов. Так и было. Четыре дня она жила за счет того, что было у нее в шкафу, никогда не выходя на улицу, всегда за компьютером, всегда в ожидании. Двенадцать часов назад произошло нечто, изменившее все. Убийца отправил ей сообщение. Этого не было в сценарии.
Итак, она не подчинилась приказу и связалась со своим контролем по электронной почте через несколько минут после получения сообщения убийцы. Контроль всегда возвращался к ней через несколько часов, но и через полдня ответа все еще не было. Ее действия были явным нарушением строгого протокола, согласно которому проводилась операция, но она чувствовала, что сообщение оправдывало это. Конечно, это был шанс вернуться на правильный путь. Она предположила, что больше ничего не получила, потому что ответственные лица решали, что ей следует ответить. Но потом этот Джон Кеннард был убит.