— Кажется, ты жалеешь даже искусство своих врагов, умение, направленное против людей и против тебя?
— Конечно. Я отдаю дань уважения противнику, если он достоин этого. Только так и положено вести себя с врагом.
Рубос зашуршал камешками под собой.
— Телячьи нежности.
— Попробуй, господин, всего лишь кланяться перед боем. И ты увидишь — это лучший способ мобилизовать свои силы и пробивать броню самоуверенности у самого подготовленного врага.
Они помолчали. Лотар уже хотел было заснуть, но Рубос вдруг снова зашевелился.
— А всё-таки кто свёл нас в том духане? Кто начал эту игру против нас и почему?
Лотар понял, что вопрос этот, скорее всего, обращён к нему.
— Я не уверен, но думаю, это был обыкновенный магический поводок, который, чтобы я сразу не разобрался, надел на нас кто-то из подручных принцессы. Скорее всего, исполнитель даже не подозревал, ради чего это всё делается.
Сухмет опять улыбнулся.
— Они собрались все вместе, все, кому платила Мицар, и работали сообща. Но и их совместной силы не хватало — ты уж очень легко разрывал их приказания. Боюсь, у неё, после того как она отказалась от помощи слуг Нахаба, не осталось ни одного действительно сильного мага.
— Но она знала о моём появлении?
— Наверное, прочитав, что случилось с Гханаши, господин мой.
— И хотела уничтожить меня в отместку за его гибель? — Нет. Она была слишком самоуверенна, я же говорил — дворцовое воспитание. И полагала, что это поднимет её авторитет в глазах некоторых колдунов, с чьим мнением она считалась. Ты был целью, которую она сочла для себя достижимой.
— А где они, эти другие колдуны? — спросил Рубос.
— О, они довольно далеко, по человеческим меркам. Кроме того, многие из них никогда и не задумывали чем-то вредить роду человеческому, так что с твоей точки зрения они не более опасны, чем мантикоры на южных островах. — Сухмет развёл руками для убедительности, хотя мирамец его не видел. — По крайней мере, господин, до тех пор, пока ты не собрался туда путешествовать.
— А это… Ну, то, что кричало отвратительным голосом над королевским дворцом?
— Птица Сроф, — подсказал другу Лотар.
Сухмет кивнул, показывая, что понял.
— Это было не опасно. Сроф придумали не для боя, а как соглядатая. Она всего лишь мелкий шпион с довольно безобразным голосом. Она хорошо умеет видеть сквозь стены, ну и, конечно, умеет доносить на огромное расстояние, иногда даже между разными мирами.
— А кому она доносила на этот раз?
— Наверное, тем, кто продал принцессе Нуримана.
Рубос повернулся к Лотару.
— Скажи, зачем ты стрелял в неё? Это было не очень разумно — привлекло стражу и вообще…
— Главным образом потому, что предполагал удирать из Ашмилоны по воздуху. Мне казалось, она может помешать мне тащить тебя, именно она — ведь больше летающих врагов, если не считать неисправную крылатую лодку Илисара, в Ашмилоне не было. В общем, я думал, что неразумно оставлять в тылу противника с неизвестными возможностями.
Рубос лёг на спину и, похоже, закрыл глаза.
— А почему Конад не пустил нас в Звёздную башню?
— Ему приказала Мицар. Она стояла рядом с ним в тот момент и могла контролировать не только его решения, но даже частоту его сердцебиения.
Рубос совсем уж сонным голосом спросил, возможно, о последнем, что его беспокоило:
— А зачем он наслал на нас орду своих головорезов?
— Ты ещё спроси, почему они его послушали, — удивился Лотар.
Но Сухмет воспринял вопрос Рубоса иначе.
— Очень часто тот, кто кормится магией другого, проникается его силой. Возникает некая форма паразитизма. И как невыносимо острая потеря воспринимается утрата своего господина…
Сухмет неожиданно замолчал. Тогда Рубос вдруг крякнул и рассыпался тяжёлым, усталым, но искренним смехом.
— Тебе это хорошо знакомо, верно, Сухмет?
Старик зашевелился, лёг, поджал ноги и деланно сонным голосом пробормотал:
— Сон, господин, восстанавливает силы, которых нам сейчас особенно не хватает.
Проснувшись, Лотар почувствовал себя ещё лучше, чем вчера. Он был почти так же силён, как обычно. С некоторой опаской он попробовал вытащить Гвинед из ножен и убедился, что это совсем просто.