Она молча смотрела на меня, ожидая, а мой мозг лихорадочно пытался сопоставить образ суровой «Анны Васильевны» с этой девушкой. Ничего не получалось.
«Черт побери. А в ту ли я дверь зашел?» — была единственная мысль, пронесшаяся в моей голове.
Глава 11
Глава 11
Тишину нарушил ее голос. Спокойный, ровный, но с едва уловимыми нотками иронии, будто она прекрасно читала все мои мысли.
— Лейтенант Зверев, я полагаю? — Она слегка склонила голову набок. — Проходите, не стесняйтесь. Я не кусаюсь.
Она сделала паузу, и уголки ее губ дрогнули в едва заметной улыбке.
— Обычно.
Это слово, произнесенное почти шепотом, повисло в воздухе, как обещание или угроза. Я заставил себя сделать шаг вперед и закрыл за собой дверь.
Сел в предложенное кресло, а она грациозно опустилась напротив, взяла в руки тонкий планшет.
— Что ж, лейтенант, давайте начнем с формальностей. Фамилия, имя, отчество?
— Зверев Александр Иванович.
— Дата рождения?
— Двенадцатое апреля две тысячи… — назвал я год.
Она делала пометки, не поднимая на меня глаз.
Она задавала вопросы, ответы на которые и так были в личном деле, лежавшем перед ней. Это была калибровка. Проверка голоса, реакции на простые, не требующие раздумий вопросы, чтобы потом заметить малейшие отклонения, когда начнутся вопросы посложнее.
Сделав последнюю пометку, она с тихим щелчком отложила планшет на стол. Ее взгляд, до этого деловой и отстраненный, изменился. Стал более внимательным и теплым.
— Что ж, Александр, с бюрократией покончено, — сказала она, и переход на ты прозвучал так естественно, что я не сразу это заметил. — Теперь давай поговорим о тебе.
Вот оно. Началось.
— В твоем деле сказано, что ты воспитывал я в соротском доме. Суровая школа. — Она не спрашивала, а утверждала. — Должно быть, это научило рассчитывать только на себя?
Она не лезла в душу с расспросами о тяжелом детстве. Сделала вывод и ждала моей реакции.
— Это учит самостоятельности, — ответил я сухо, глядя прямо в глаза.
«Лезет мне в душу, даже не разуваясь», — пронеслось в голове.
Девушка улыбнулась моему ответу, словно он ее ничуть не удивил.
— Хорошо. Тогда давайте посмотрим вперед. Кем вы видите себя через пять лет, Александр?
Вопрос был стандартным, из тех, что задают на любом собеседовании. Но он застал меня врасплох. Пять лет. Еще неделю назад на этот вопрос был только один честный ответ: «живым». Выжить — вот и вся стратегия. Но сейчас… Сейчас, будущее перестало быть просто туманной абстракцией. Впервые за много лет у меня появились варианты.
— Старшим лейтенантом как минимум, — наконец выдал я самый правильный и самый лживый ответ. — Опытным бойцом своего отряда.
Она слегка наклонилась вперед, и ее взгляд стал еще более личным. Тонкая оправа очков съехала чуть ниже, открывая зеленые глаза.
— Амбициозно. Но скучно, — мягко произнесла она. — Такой молодой, сильный мужчина с таким тяжелым взглядом… Неужели это все, о чем вы мечтаете? Неужели вам не хочется иногда… просто отдохнуть?
Ее голос был почти гипнотическим. В нем смешались профессиональный интерес, легкое заигрывание и искреннее, как мне показалось, сочувствие. И это обезоруживало.
«Это часть теста? — лихорадочно соображал я. — Или она просто развлекается? И почему у меня, черт возьми, вспотели ладони?»
Заметив мое замешательство, она откинулась на спинку кресла. Легкая, игривая улыбка исчезла с лица, уступая место вниманию.
— Ладно, оставим пятилетку. — Ее голос стал абсолютно нейтральным. — Давайте о более свежем. Что вы почувствовали… когда встретили своего первого демона?
Вопрос ударил под дых, вышибая воздух из легких.
Первого демона? Какого из них? Того, из-за которого я остался сиротой, чьи горящие глаза до сих пор преследуют меня в кошмарах? Того, что разорвал моих родителей на части, оставив от моей жизни лишь пепел и боль?
Я стиснул зубы. Она не могла знать. Не могла.
Нет. Она имела в виду другого. Того, у кофейни. Первого демона, с которым я столкнулся как охотник.
Я молчал, пытаясь собрать мысли в кучу. Она терпеливо ждала, зелёные глаза не отрываясь следили за моим лицом.
— Я почувствовал… — с трудом заставил я себя говорить, голос сел. — Желание его остановить. Не дать добраться до простых людей.