Администратор, неверно истолковав мою реакцию, слегка напрягся. Его голос стал еще более формальным и холодным, будто он защищал честь заведения.
— Господин Зверев, я понимаю ваше удивление суммой, — начал он с безупречной вежливостью. — Возможно, вам следует знать, что изначальный счет был значительно выше.
Я удивленно поднял на него глаза. Выше? Куда еще выше?
— Триста тысяч, — отчеканил администратор, предвосхищая мой вопрос. — Учитывая серьезные повреждения ритуального зала, стоимость редких компонентов, уничтоженных при неконтролируемом выбросе энергии, и, разумеется, время, потраченное его светлостью.
Вот. Вот эта цифра была уже больше похожа на правду. Я почувствовал, как внутри все холодеет. Такую сумму я бы не потянул.
— Однако, — продолжил администратор, и его тон неуловимо изменился, — его светлость, князь Волконский, проявил личную заинтересованность в вашем неординарном случае. Он приказал выставить вам минимальный счет, покрывающий лишь основные затраты на материалы. — Он сделал короткую паузу. — Его светлость рассматривает произошедшее не как провал, а как начало важного и уникального исследования и, конечно, сотрудничества с вами.
Я молчал, ошарашенный. Значит, я не просто пациент. Я — интересный случай. Редкий экземпляр, за возможность изучить который могущественный князь готов простить мне разнесенный в щепки ритуальный зал. От этой мысли стало одновременно и лестно, и жутко.
— Оплатить необходимо в течение трех дней, — вернул меня к реальности голос администратора. И он протянул распечатанную квитанцию.
Я молча кивнул. Деньги — дело наживное. А вот шанс, который мне, по сути, подарил Волконский, упускать было нельзя, как и разочаровывать его.
Тело все еще ныло, слабость накатывала волнами. Я понимал, что ходить по городу в таком состоянии — самоубийство. Одно неловкое движение, и я могу потерять сознание прямо посреди улицы. Нужно было как-то добраться до общежития.
Моя рука скользнула к коммуникатору. Можно было просто вызвать такси, но я решил по-другому.
Набрал номер Лисы. Гудки тянулись вечность. Наконец, раздался ее звонкий голос с нотками привычной иронии.
— Ну наконец-то, объявился. Я уж думала, старик Волконский тебя на опыты пустил… Или уже успел вляпаться в новую историю?
Я криво усмехнулся, но голос все равно звучал хрипло.
— Хуже. Забери меня. Я у Волконского. И… да, вляпался так, что мама не горюй.
На другом конце провода повисла короткая пауза. Голос Лисы стал серьезнее.
— Все нормально?
— Я бы так не сказал. Просто забери, пожалуйста. Я не в том состоянии, чтобы передвигаться.
— Поняла. Буду примерно через час.
Я оборвал связь. Час. Достаточно, чтобы попытаться собраться с мыслями.
Я вышел из клиники и присел на скамейку, вдыхая свежий воздух.
«Аврора» подлетела почти бесшумно. Лиса выскочила из-за руля и бегом направилась ко мне. На ней были джинсы и простая белая футболка. Лицо было серьезным, глаза — предельно внимательными. Ее обычное игривое настроение испарилось без следа. Она не произнесла ни слова, лишь крепко взяла меня под локоть, помогая сесть в машину.
Мы тронулись. На этот раз Лиса вела сдержанно, плавно скользя по улицам.
— Ну что, Саня? Что там случилось? — Ее голос был низким, в нем сквозила скрытая тревога. — Ты выглядишь так, будто сам с архидемоном бился.
Я глубоко вздохнул и рассказал все.
Пока я говорил, Лиса слушала молча, ее взгляд был прикован к дороге, но по тому, как побелели костяшки ее пальцев, крепко сжимавших руль, я чувствовал ее напряжение. Когда я закончил, в салоне повисла тяжелая тишина.
— Проклятье, значит… Вот же дерьмо, — наконец почти шепотом произнесла она. — Моего отца тоже убил демон.
Я это знал со слов Кайла, но услышать это от нее было совсем другим.
— Мне было семь лет. — Ее голос дрожал. — Отец… он был человеком дела. Сеть заведений, гостиницы… все это было его жизнью. Он возвращался из деловой поездки… и эта… эта мерзость… напала. Разорвала их всех.
Ее губы задрожали. Она отвернулась к окну, но я успел заметить, как по щеке Лисы скатилась одинокая слеза. Она быстро, почти грубо, смахнула ее тыльной стороной ладони.
— Мама осталась одна. Я… я живу с этим каждый чертов день. И ненавижу их всех. До дрожи.
Она резко надавила на газ, и «Аврора» взвыла, унося нас прочь от воспоминаний.
— Так что, Саня. — Голос Лисы снова обрел привычную колкость, но теперь сквозь нее пробивалась болезненная глубина. — Теперь ты знаешь. Мы оба знаем, что это такое. И с этим твоим проклятьем… мы разберемся. Вместе. Зуб даю.