Волна прокатилась по проулку, погасив их заклинания, как порыв ветра — пламя свечи.
Охранники замерли в шоке.
Но волна не исчезла бесследно. Выплеснувшись, энергия не рассеялась, а словно застыла, стабилизировалась. Я ощутил это кожей: воздух стал пустым, мертвым. Образовалась идеальная сфера, в которой, казалось, сама магия перестала существовать.
Охранники посмотрели на свои бесполезные руки, потом на меня. На их лицах было непонимание.
А мое — только что родилось.
Я тоже застыл на долю секунды, не понимая, что произошло, но этой заминки мне хватило. Раз магия дала сбой, оставалась грубая сила и я рванул к ним. Нырок под замах левого, и мой кулак врезается ему в корпус. Удар прошел чисто. Охранник согнулся пополам, хватая ртом воздух.
Второй, опомнившись, попытался снова сотворить заклинание, но его пальцы лишь беспомощно скрючились. В глазах мелькнул ужас. Я уже был рядом. Короткая серия ударов — в солнечное сплетение, по ребрам. Он отлетел к стене и сполз по ней, отключаясь.
Первый, хромая, попытался отступить. Один точный удар по опорной ноге, и он рухнул на асфальт. Контрольный удар в висок. Нокаут.
Я выпрямился, тяжело дыша. Кирилл Строганов пятился назад с открытым ртом, его лицо было белым от ужаса.
— Как… как это⁈ — пробормотал он, пытаясь применить заклинание, но у него не получалось.
Глава 19
Глава 19
— А вот так, — ухмыльнулся я, наблюдая, как Строганов пытается магичить и у него не выходит.
Внутри меня на смену шоку от новой способности пришла холодная, звенящая ярость. Отстранение. Ложь. Бессилие. Все это, смешавшись с воспоминанием об испуганном лице Светланы, вскипело во мне.
Я шагнул к нему, медленно, смакуя каждый шаг.
— Думаешь, я только из-за работы взбесился, Кирюша? — Мой голос был тихим, почти шепчущим. — Ты к девчонкам полез. Что дальше было бы, а? Думаешь, они бы отбились от тебя и твоих псов?
— Ты… ты что несешь⁈ — В его голосе смешались страх и оскорбленное самолюбие.
Я сделал еще один шаг, оказываясь прямо перед ним.
— А мне теперь терять нечего. Меня уже, считай, уволили из-за тебя. Так, может, я тебя прямо здесь и сейчас кончу, и все? Одним ублюдком в городе меньше станет.
Это была роль, спектакль. Но он подпитывался моим искренним, настоящим гневом. И, кажется он, это почувствовал, увидев в моих глазах не блеф, а настоящую готовность убивать и окончательно взбесившись от обвинения.
— Да ты!.. — взревел он, и его страх сменился яростью оскорбленной гордости.
Он бросился на меня, нанося неуклюжий, яростный удар.
Я даже не стал уклоняться. Просто шагнул внутрь удара, блокируя его руку предплечьем, и всадил ему короткий, жесткий удар под дых. Он согнулся пополам. Следующий удар — коленом в лицо — отбросил его на капот собственной машины. Он сполз на асфальт, кашляя и размазывая по лицу кровь из разбитого носа.
Я подошел и рывком поднял его за воротник дорогого пиджака, впечатывая спиной в холодную сталь внедорожника.
— Ну что? — прошипел я ему в лицо, занося кулак. — Вот и все!
Он смотрел на меня снизу вверх, и в его глазах за пеленой боли и страха я вдруг увидел что-то другое. Не мольбу. А злое, уязвленное упрямство.
Он сплюнул на асфальт кровавый сгусток.
— Да черт с тобой… — прохрипел он. — Можешь убить, вот только далеко не уйдешь. Тебя затравят. Только я не насильник и не отморозок.
Я замер. Кулак так и остался висеть в воздухе. Из всех возможных реакций — мольбы, угроз, проклятий — эта была самой абсурдной.
— Что? — вылетело из меня.
Он криво усмехнулся, и эта усмешка на разбитом лице выглядела жутко.
— Перепил я тогда, со своей поругался, вот и накатило… Сидят такие красивые щебечут. А потом и ты под руку подвернулся. — Он говорил с трудом, каждое слово отзывалось болью. — Но то, что ты подумал… то, что ты сказал… думаешь, я настолько ублюдок?
Он посмотрел на меня с вызовом, со странной, извращенной гордостью.
— Не можешь договориться с девчонкой — купи. Так делают. Но силой тащить… — Он поморщился. — Я себя уважаю.
Я опустил кулак, разжимая пальцы. Ярость испарилась, оставив после себя лишь холодное, звенящее недоумение. Я смотрел на этого избитого, жалкого, но при этом до смешного принципиального мажора и не понимал, что мне с ним делать. Монстр, которого я был готов уничтожить, оказался просто избалованным идиотом со своим собственным уродливым кодексом чести.
Я отпустил его воротник, и он тяжело сполз, садясь на асфальт.
— Тьфу… — Кирилл вытер кровь с разбитой губы тыльной стороной ладони. Он поднял на меня тяжелый, заплывающий взгляд, и в нем уже не было страха. Только усталость и досада.