— САНЯ, СЕЙЧАС! — проревел Кайл и сам открыл огонь, разряжая оба пистолета точно в ослабленную точку на груди демона. Артефактные пули с треском дробили магическую броню.
Это был мой шанс.
Я направил всю свою ярость, всю силу, что бурлила во мне, в клинок. Чувствовал, как сила течет по руке, и мой меч вспыхнул, отзываясь на зов.
Оттолкнувшись от асфальта, я использовал широкую спину вцепившегося Грома как трамплин, взмыл в воздух и обрушил всю свою мощь вниз.
Клинок, окруженный моей магией, вошел в трещину на броне демона по самую рукоять. Раздался не хруст, а оглушительный треск, словно лопнуло что-то внутри самой твари. Из раны хлынула не кровь, а сноп слепящего света и черного дыма. Огромная туша выгнулась, забилась в конвульсиях и замерла. А потом медленно, как срубленное дерево, рухнула на асфальт.
Наступила тишина. Мелкие демоны, потеряв своего вожака, в замешательстве попятились. Наша команда стояла посреди небольшой пустой зоны, тяжело дыша, окруженная трупами. Мы победили.
Но тут земля снова содрогнулась. В наступившей звенящей тишине мы все как по команде подняли головы. Вдалеке, над Апраксиным двором, белый столб света, ударивший с небес, столкнулся с восставшей из земли колонной черного пламени.
Вслед за столкновением света и тьмы по площади прокатилась волна чистой силы, от которой даже я, стоявший в сотнях метров, пошатнулся. Рев демонов сменился растерянным визгом. Твари, еще секунду назад бывшие воплощением ярости, дрогнули, их атаки потеряли стройность.
И тогда мы на них навалились.
Это была уже не битва, а зачистка. Уставшие, израненные, работающие на последнем издыхании Охотники и сотрудники заградотрядов добили дрогнувшего врага. Я двигался как во сне, меч казался свинцовым. Каждый шаг давался с трудом.
Последний демон рухнул под слаженным ударом двух охотников у самого выхода с площади.
И наступила тишина.
Она была абсолютной, звенящей, почти физически давящей после часов непрерывного грохота. В этой тишине был слышен лишь треск догорающих машин, стоны раненых и наше собственное рваное, хриплое дыхание. А потом кто-то один надрывно и хрипло закричал:
— УРА! — И этот крик подхватил второй, третий, и вот уже над полем недавней бойни прокатился нестройный, но полный облегчения рев победителей.
Сила, которую дало зелье, испарилась, и меня накрыло с головой. Ноги подогнулись, и я рухнул на одно колено, опершись на меч, как на трость. Плечо, о котором я почти забыл в пылу боя, взорвалось новой волной тупой, ноющей боли. Я поднял голову. Вся наша команда была в таком же состоянии. Гром тяжело сидел прямо на асфальте. Лиса, обычно воплощение грации, стояла, согнувшись и опершись на копье обеими руками, пытаясь отдышаться. Ворон медленно, как старик, спускался с крыши фургона.
Кайл подошел ко мне, его лицо было серым от усталости.
— Жить будете, — выдохнул он.
В этот момент толпа охотников расступилась, образуя живой коридор.
Из полумрака, куда не доставали лучи рассвета, вышли они. Мастера и Магистры. Их было около десяти человек. Они шагали по залитому кровью и ихором асфальту, но их черная форма и начищенные серебром погоны были безупречны. Ни капли грязи, ни единой царапины. Их лица были непроницаемы, словно маски, вырезанные изо льда. Они не сражались. Они были силой, которую спустили на врага, и теперь эта сила возвращалась на место.
Один из них, Магистр с тремя серебряными полосами на рукаве, остановился в центре площади. Он обвел поле боя тяжелым, оценивающим взглядом. Его голос разнесся над площадью без всякого усилия, но услышал его каждый.
— Зачистка завершена. Всем подразделениям вернуться в отделы.
И все. Никакой похвалы. Никаких слов благодарности. Лишь сухая констатация факта.
Магистры развернулись и так же беззвучно исчезли, как и появились.
Округу же огласил вой синен, это неслись машины скорой помощи, дабы забрать раненых и констатировать смерти тех, кому не повезло погибнуть, защищая город от демонов.
Мы, не сговариваясь, поплелись к нашему фургону. Гром опирался на Лису, я — на Кайла. Мы завалились внутрь и просто замерли. Ворон сел за руль.
Дорога в отдел прошла в полной тишине. За окнами начинался новый день. Город просыпался, первые лучи солнца окрашивали крыши в розовый цвет, спешили на работу обычные люди. Они никогда не узнают, какая война бушевала всего в паре кварталов от их теплых квартир. В этой тишине, в этом утреннем свете мы, заляпанные кровью и грязью, казались призраками из другого, жестокого мира. Мы выжили. И сейчас это было единственное, что имело значение.